спасибо сбывшимся вещамя их большой кумирместам где манку поглощали лебедей кормилсрывал плакаты и флажкирасходовал гуашьпока прилежные божкивнедряли шпионажк словам цеплялась как репейнедальняя родня —казалось им иных кровейнекровожадный яраз всем понятное поюкак баюшки-баюпока на выселках странычудовища в строю
«позвонят и скажут: все пропало…»
позвонят
и скажут: все пропалоброшу трубку выйду отдышатьсябыло время оказалось малои на рай не остается шансаон должно быть выглядит небросконо огнем охваченная мухане прожжет глазок в небесных доскахзаслонивших от пера и пуха
«сидишь на кухонной тахте…»
сидишь на кухонной тахтеи прошлое не ворошишьстенает турка на плитеи тлеет на фольге гашишдырявит солнечный нарвалобои а панельки внепоют владимирский централв экстазе молятся войнемне плохо с этими людьмии страшно выходить во дворгде лето разлеглось в тениленивое как лабрадор
«ничейного тебя подхватят и поднимут…»
ничейного тебя подхватят и поднимуткачельки во дворе хребты гаражных крышрябины что вжились в неординарный климатвсе то чему себя присвоить разрешишьзаброшки вдоль реки опоры ЛЭП трамваиместам где будешь ты я снизу помашумозаике цветной советского ДК икак только сдастся свет медвежьему ковшуа может быть тому что не получишь даромвиденьям райских куб и безупречных мальтзабудь меня дышать уфимским перегаромпотом сходить с ума на плавленый асфальт
«твой сонный голос одурманит так…»
твой сонный голос одурманит такчто на мгновенье станет хорошопока под видом высшего из благне завершил планету афтершокя жду его сливаясь как гекконс животным страхом – маскировка дняно скоро скоро выйду на балконсмотреть перфоманс стекол и огня
«глянь облака посажены на клей…»
глянь облака посажены на клейлетучести утратившие свойствои у весны как у любви твоейдиагноз биполярное расстройствои мчитесь вы с успехом на убойдорожные не видящие знакигде лица пролетают вразнобойкак призраки из мира Миядзаки
«вышла вся прямая речь но…»
вышла вся прямая речь ноотыщи эквивалентв леденящем бесконечномпереходе с да на нетзная что на поворотедымный порох пьяный чадсвяжут с тем кто будет противникогда не разлучат
«мир на игле мир под иглой…»
мир на игле мир под иглойи образ счастья ненавязчиви где-то для меня однойготов наряд и собран ящикописан весь бесцельный хламказалось быть того не может —там клуб похожий на Tamtamждет выход мой в цепях и кожемы скоро свидимся ребятпривет с уфимского кварталагде я который год подрядрисую знак гидроцефала
«уйди через бронзовый лес…»
уйди через бронзовый лес(бог в помощь 2гис или зуммер)от страсти с которой не слезлюбви за которую умерот тона что вечно сердиту ждущих в тылу ширпотребатуда где гортань холодитвнезапное мятное небо
«было туманно страшно…»
было туманно страшнопосле светло красивослов не хватало так чтослов не произносилапосле апофеозамраку как на картиневисли в гротескных позахбабочки в паутинетаяло время горстиэтой большой неделив окна стучались гостипо небу что оделив белое одеялошли самолеты клиномк солнцу что исцелялокак пузырек с морфином
«страшен дом многоэтажен…»
страшен дом многоэтаженно другого не даноя уже не помню дажекак спускаются с негов мир где толпы поределии рассвет замедлив шагне разбудит в самом деледвух лежащих в камышах
«вышел и встал под липки…»
вышел и встал под липкипереобулся в осеньв вечер тревожно-липкийлетние кеды сбросилне были дни мгновенныда истекли их срокисамое время венылезвиями осоки
Сергей Миронов
Родился в 1970 году в Калининграде. В1993 году окончил факультет журналистики Санкт-Петербургского государственного университета. Работал в газете «Вечерний Петербург». Автор ряда интервью с художниками и коллекционерами ленинградского андеграунда.
Публиковался в журналах «Нижний Новгород», «Волга», «Дальний Восток», «Южная Звезда», «Белая скала», «Перископ», «Традиции & Авангард» и других изданиях. Лауреат Премии имени А. Куприна (2020).
Живет в Калининграде.
Клинический случай
рассказ
1
После развода Рита почувствовала себя полноценной женщиной. Она всегда жила как бы вне семьи: поодаль от мужа и сбоку от дочери. Дистанция эта явилась не следствием домашних конфликтов, а была заложена в самой Ритиной природе. Ее тяготил тот безрадостный факт, что она подпустила к себе молчаливого, скрытного человека, к пятидесяти годам заплывшего жиром и взрастившего колючий букет болезней: гипертония, язва, мигрень. Вита – капризный плод их загубленной молодости – откололась от мрачных родителей за год до развода: переехала жить к другу, снимавшему однокомнатную квартиру вблизи кулинарного техникума. Там будущие повара-кондитеры и познакомились.
Впрочем, если бы жил с Ритой не аморфный Анатолий, а более деятельный и стойкий к въедливым болячкам мужчина, вряд ли бы это поменяло ее отношение к взаимным обязанностям супругов. Не любила она ежедневной стряпни на кухне, влажных уборок, возни с гибнущими цветами. В будние дни Рита предпочитала прогуливаться в городском парке и ездить на море с Эмилией – давней подругой, возомнившей себя такой же сиротливой душой.
Несмотря на обилие врожденных и нажитых недостатков, Анатолий случайно нашел в больнице отзывчивую, милосердную женщину, которая обязанности медсестры распространила на него после очередной выписки, уже у себя дома. Расставание с супругом пошло Рите на пользу. Пару недель она пребывала в раздумьях, потом по совету Эмилии затеяла генеральную уборку, а через полгода после избавления от Анатолия занялась косметическим ремонтом в квартире, застеклила балкон, на кухне поменяла штору. Незначительные перемены в быту слегка ее растормошили: она обновила гардероб, стала регулярно посещать косметолога. Эмилия рекомендовала ей молодую маникюршу.