Трафик
Шрифт:
— Где Вера?
Жора опустил глаза.
— Она сказала, что больше в зернохранилище ни ногой.
— Это почему же?
— Она сказала, что плевать хотела на всю вашу маскировку.
— Значит, бунт, — пробормотал Новиков.
— Я, конечно, извиняюсь, Дмитрий Евгеньевич. Но эта курица в чем-то права. Сколько дней мы здесь ковыряемся? Скоро я эту сушилку действительно соберу…
Жора вздохнул и обвел взглядом обширное помещение зернохранилища. Они приходили сюда каждый вечер, когда заканчивалась вторая рабочая смена, брали ключи от подсобки у хмурого цехового мастера по имени Вадим
От нечего делать он рассортировал их при помощи ручных талей, открыл, очистил оборудование от консервирующей смазки и подготовил к монтажу. Не трогал только электрическую часть и автоматику сушилки. Вещь импортная. Мало ли что…
— Так где, говоришь, Вера?
В голосе Арбитра послышался металл. Жора благоразумно решил с ним не спорить.
— На автобазу пошла, — признался он. — Помните водителя, который нас подвозил на молоковозе. Толиком его зовут. Вот с Таликом у нее эта… любовь. Он ее на молоковозе по вечерам катает, а она и счастлива, дурочка. Нет, слаба все-таки наша Вера на передок!
Новиков нахмурился. Задумчиво пожевал нижнюю губу. Но промолчал. И больше в тот вечер к этой теме не возвращался. А ранним утром сорвался в соседнюю деревню — «Рассвет». За ним, как заметил Жора, прислали машину из уезда. Вернулся поздно, когда Жора уже спал. Спрятал свою «Осу» и снова ушел.
Той ночью усталый, грязный и злой Новиков хотел только одного — помыться. Поэтому забрался на верхнюю полку парилки и лежал там до тех пор, пока мог терпеть. Хорошо, что баня в этот поздний час была пустой — никто не мешал. Потом он смыл с себя первый слой липкой грязи и снова нырнул в парилку. Итак три раза…
В «Рассвете» страсти бушевали целый день. И было от чего. За сутки погибли сразу два пайщика — тракторист и электрик животноводческого комплекса. Электрик получил наряд на ремонт силового оборудования, которое приводит в движение выгребной элеватор. Отключил питание на распределительном щите, как и положено, но по каким-то причинам забыл повесить на щит предупредительную табличку. Через двадцать минут пришел оператор кормораздатчика. Обнаружил, что электричество отсутствует. Не долго думая, он пошел к щиту и включил рубильник. А в это время электрик стоял по колено в жиже. Триста восемьдесят вольт согнули, его в баранку. Одно успокаивает, что мучился недолго.
Хуже пришлось трактористу. Тот возвращался вечером домой й решил сократить путь. Почему он не заметил ограждение вдоль силосной траншеи — никто так и смог понять. Ограждение было. Инженер по технике безопасности клялся и божился, что было. Тем не менее трактор вместе с трактористом ухнул в четырехметровую траншею, до отказа заполненную густой силосной массой, на скорости тридцать километров в час.
Спохватились только утром. Сначала долго искали трактор. Потом искали тягач, чтобы вытащить
В кухне Илоны горел свет. Жила она прямо в здании школы. В небольшой однокомнатной квартирке. Все прежние проекты сельских школ предусматривали такое жилое помещение в дальнем крыле. По мысли архитекторов, здесь могли временно разместиться молодые педагоги, пока для них строится более комфортабельное жилье.
Новиков наклонился к земле, на ощупь выбрал камешек поменьше и осторожно бросил его в окно. Он не понимал, почему пришел к Илоне. Ноги сами принесли.
— Кто там? — После непродолжительной борьбы с щеколдой она выглянула в темноту. — Вот уж не ожидала увидеть именно вас, господин инженер. Какими судьбами? Бойскаутское детство вспомнили?
Новиков пожал плечами.
— Ну, заходите, раз пришли. — А как?
— Через окно, естественно. В принципе, ко мне можно попасть и через главный вход, но там сидит школьный сторож, а мне бы не хотелось, чтобы он вас видел. Да, подождите секунду, пока я свет выключу.
С первой попытки Новиков потерпел неудачу. Нога соскользнула с цоколя.
— Навык потерял, — смущенно прошептал он, потирая ушибленный локоть. — Давно не заходил в гости через окно. Уже лет двадцать, как минимум.
— Еще одно такое громкое падение — и завтра весь поселок будет знать, что по ночам в мой окна залезают мужчины, — прошептала ему в ответ Илона. — Давайте же вашу руку, Дима!
Вторая попытка оказалась более удачной. Новиков перекинул себя через подоконник. Правда, умудрился зацепиться за что-то карманом куртки. Он присел на табурет и прикрыл рваную дыру рукой.
— Не огорчайтесь. Я залатаю вашу куртку. Будет, как новая, — успокоила Илона. — У вас лицо какое-то странное. Неприятности?
— Не обращайте внимания. Я к вам не жаловаться пришел. Просто увидел свет в окне и понял, что не смогу вернуться к себе в гостиницу, если не увижу вас прямо сейчас. Это глупо, да?
Лицо Илоны скрывала темнота. Она вздохнула.
— Почему вы молчите? У меня нет ни единого шанса?
— Не знаю, если честно. Вы мне сразу понравились, Дима. Но лучше бы вы ушли…
— Не выгоняйте. Я не уйду. Буду, если хотите, спать на коврике в прихожей, гавкать на непрошеных гостей и сторожить вашу квартиру…
— Может, вы чаю хотите?
— Да. Я хочу чаю. А покрепче у вас ничего нет? Хотя, да, откуда…
От голубого пламени газовой конфорки стало чуточку светлей. Некоторое время оба молчали, слушая тихое бормотание закипающего чайника.
— Знаете, Илона, со мной с некоторых пор странные вещи стали происходить, — прервал молчание Новиков. Он склонился над маленьким столом и сжал голову двумя руками. — Я, наверное, сумбурно говорю… Вы только не пугайтесь. У меня есть неожиданное предложение. Давайте уедем вместе.