Трафт 3
Шрифт:
Кришна, Кришна, Харе, Харе.
Харе Рама, Харе Рама.
Рама, Рама, Харе, Харе.
Парни сначала остановились, а потом подошли к нам, продолжая стучать в бубен и пританцовывать. Ну а меня несло.
– - О, святые Отцы!!! – Воскликнул я.
«Отцы» переглянулись и замолотили в бубен ещё настойчивей. Наступив на ногу Олегу, я громко завопил:
– - Вижу, вииижу, как вас коснулся своей дланью великий Своям-бхагану! Да, даааа! Вы несёте миру чистоту и любовь, вразумите же заблудшую душуууу! Не дайте впасть в пучину
Судя по их виду, ребятам тоже этот божок мало что говорил, но они быстро соображали, взбодрённые финансовыми вливаниями.
Ещё сильней заулыбавшись, парни заплясали гораздо живее, постоянно выкрикивая свою мантру и исполняя пасы руками в сторону возницы.
Кучер наконец-то справился с ошеломлением и яростно скривив морду, проорал нам в лицо:
– - Гоните сто рублей клоуны, иначе пожалеете, что родились.
– - Схватив рукой свисток, болтающийся на верёвочке, он демонстративно потянул его ко рту.
Продолжая нести всякую всячину, я направил в его гортань кольцо из сжатого эфира и, обойдя хрящи, немного сжал им трахею.
Рука у кучера дёрнулась, а глаза застыли. Но мы с парнями продолжали наседать. Олег тоже раздуплился и, выставив вперёд палец, начал без конца орать, тыкая им в возницу.
– - Покайся грешник! Покайся! Грядёт расплата, грядёт! Покайся!
Такого прессинга наш кучер не выдержал, и резко поднёс свисток ко рту, вот только и я не сидел без дела, сильно сжав трахею, перекрыл ему ещё и гортань. Сейчас у него в груди начинаются спазмы, а перекрытая глотка не даёт не то что говорить, он и дышать то не мог. Поэтому вместо трели свистка у него только выпучились глаза и начала стремительно опухать рожа. Пора переходить к конкретным делам. Поэтому протянув к нему руки я с благоволеньем в голосе проговорил.
– - О вижу, вижу, к тебе пришёл Вишну, не навреди себе, покайся как на духу, не держи в себе, всё расскажи.
Стоящий в отдалении городовой жандарм уже внимательно смотрел в нашу сторону. Мой друг легонько толкнул ближайшего парня, показывая глазами что они свободны. Повторять не пришлось, и спустя секунды мы уже видели их спины, на которых широкими мазками было написано – ресторан индийской кухни «Рама».
Дальше мы уже справились сами, ещё пару раз кучер пытался посвистеть и поорать, даже протягивал к нам свои шаловливые ручонки, с целью нанести нам побои, но каждый раз всё заканчивалось одним и тем же. Он хватался за грудь и начинал задыхаться, даже пытался скинуть нас на землю и уехать, но всё повторялось.
Я уже подумывал поступить с ним покруче, когда он наконец-то сдался, и попросил просто его отпустить. Ни о каких деньгах речь уже не шла, но нам было этого мало.
До зарезу была нужна информация, и мы её получили.
Спустя полчаса бричка без пассажиров медленно отъехала от бордюра, и мы услышали из неё тихий распев.
– - Харе Кришна, Харе Рама.
Глава 5
Присев на лавочку перед банком и провожая взглядом разом присмиревшего кучера, я задумался о том, какая всё же пропасть во всём между столицами и остальным миром Пандоры, притом это без всяких преувеличений. И что характерно, она разрастается и углубляется
За это время возница на многое нам раскрыл глаза. Мы просто засыпали его вопросами, на которые он правдиво отвечал, каждый раз прислушиваясь к своему ощущению, боясь повтора тех мучений. Похоже, ему даже нравилось быть с нами откровенным, и мы расстались почти друзьями, даже познакомились. Артём Семёнович, о многом нам успел поведать и теперь мы имели хоть какое-то представление о жизненном укладе столицы, и он нас изрядно удивил.
В первую очередь мы выяснили, когда придёт выброс и что он здесь из себя представляет. По времени, оставалось ещё около четырёх часов, но вот о его силе, он ничего путного не сказал. Однако нам было достаточно знать, что большинство жителей столицы ждут выбросы, для возможности сильней укрепить тело и в подвалы от него не прячутся, просто укрываются от сильного эфирного ветра за стенами.
Помимо выброса нас интересовало-- всё.
Ценообразование на продукты питания и вещи, определял пресловутый рынок и расположение точек продажи. Тут всё просто, чем ближе к центру и богаче магазин, тем цена выше. Притом для многих обеспеченных жителей столицы, считалось моветоном закупаться продуктами где-то на периферии. Конечно, эти понты не касались повседневных расходов, но для этого у состоятельных людей и власть имущих имелась разнообразная прислуга, которая и тянула основное хозяйство, закупаясь на многочисленных рынках в средней части города.
Таким образом и выяснилась некая градация, характерная, вероятно, для всех больших городов во вселенной.
Москва условно делилась на три части: центральную, среднюю и окраины или рабочие районы. С первой всё было понятно, роскошь и блеск, богатство и власть, всё управление страной было сосредоточенно именно здесь. Сейчас мы как раз в ней и находились, окружённые роскошными зданиями, большинство из которых представляло собой банки и адвокатские конторы. От остального мира этот оазис власти и огромных денег отделяло Садовое кольцо, куда же без него, это же наша столица.
В средней части жили и работали основные «винтики» огромного аппарата управления; купцы, клерки средней руки, зарождающееся мелкое дворянство и просто все, кто мог себе это позволить. Ну а рабочие кварталы — это склады, торговые площадки, и типовые районы проживания, называемые в народе—спальными или человечниками. Но там же, на окраине, имелся очень интересный для нас район названый в народе «Пятихатки». Откуда взялось такое название наш новый приятель не знал, но это и не важно, интерес представляло его расположение и то, что по факту это был частный сектор с личными домами и землёй. Наш управляющий почему-то не предложил нам выкупить дом не предложил, возможно, сомневаясь в наших финансовых возможностях. В принципе нас устраивали и другие места, завтрашний день мы решили полностью посветить поискам подходящего дома, не останавливаясь на предложениях Николай Петровича.
Мы не только сидели и впитывали, усваивая и раскладывая по полочкам новые знания. Мой друг был занят совсем другим, он с интересом оглядывал всю площадь, порой замирая, устремив свой взгляд в даль. Но в основном он улыбался и даже ржал, смехом этот лошадиный гогот назвать было сложно. Олег значительно усилил своё умение видеть людей и всякую живность, притом стены хоть и являлись помехой, но вполне преодолимой, поэтому он и ржал, замечая всякое, что происходило в окружающих нас зданиях.