Трагедия 1941-го года. Причины катастрофы.
Шрифт:
Из 50-й танковой дивизии, которая совершила почти аналогичный маршрут, неизвестно где находятся 4 эшелона и в таком же положении находятся 4 эшелона 219-й моторизованной дивизии, которая, кроме того, во время переездов потеряла убитыми и ранеными 150 человек личного состава, попав под бомбежку авиацией противника на ст. Васильково перед разгрузкой эшелона.
На переезд из г. Харькова (прежнее место дислоцирования) в г. Новозыбков понадобилось бы всего лишь 1–1,5 суток, следовательно, время, потерянное на переезды из одного места в другое, можно было использовать на получение недостающей матчасти и вооружения, которыми корпус до настоящего времени не укомплектован и поэтому к полной боевой готовности не приведен» [82] .
82
Там же. Д. 99. Л. 352–353.
Согласно
В боях с противником корпусом потеряно 27 танков «KB» и 174 танка Т-34, кроме того, убыло по техническим неисправностям 133 танка указанных марок.
Большая часть этих потерь произошла по вине командования 6-й армии, которое перебрасывало части корпуса с места на место на дальние расстояния.
Были случаи, когда корпус со своими частями не успевал расположиться на новом рубеже или только подходил к нему, как следовал приказ 6-й армии с новым боевым заданием, вызывавшим новые дальние передвижения (Каменка-Струмилов, Мосциск и др.).
Вследствие частых переходов корпус в целом прошел 800 километров (а 32-я танковая дивизия — 1000 километров) и остался совершенно без материальной части.
Танки «KB» и Т-34 бросались на дорогах из-за незначительных неисправностей. Командование 6-й армии никакой работы по сбору оставленной на дорогах материальной части не проводило. Силами корпуса было подобрано и эвакуировано 73 танка, подорвано и сожжено 98 танков.
Неправильно использовался корпус и в боевых операциях. Все бои, проведенные дивизиями корпуса, не сопровождались ни артиллерийским огнем, ни авиацией. Приданные танковым частям мотострелковые полки командованием 6-й армии с первого дня боевых действий были разбросаны мелкими частями, а 202-й и 32-й полки были задержаны для охраны штаба 6-й армии.
Отход частей командование 6-й армии не организовало. Формально приказом и на картах разграничивалось движение частей, однако основные маршруты всегда были чрезмерно перегружены. Армейских регулировщиков и начальников маршрутов не было, как например, при отходе из Львова на Злочев, когда 4-й мехкорпус соединился с частями 6-го стрелкового корпуса и 3-й кавдивизии и образовал многокилометровую колонну, создав на дорогах пробки» [83] .
Так же 1 августа было подготовлено спецсообщение Особого отдела НКВД, в котором подводились некоторые итоги боевых действий бронетанковых войск фронта. «По сообщению Особого отдела Юго-Западного фронта за истекший период военных действий танковые и мотомеханизированные соединения, находящиеся в распоряжении командования фронтом, понесли большие потери материальной части.
83
Там же. Д. 100. Л. 318–319.
Основными причинами больших потерь материальной части являются:
1) Громоздкость структуры командных пунктов, которая затрудняла тактическую маневренность бронетанковых соединений;
2) Слабая тактическая и техническая подготовка личного состава, особенно командного;
3) Плохая сколоченность частей и подразделений;
4) Частые изменения районов сосредоточения, следствием чего имели место большие марши, которые привели к сильной изношенности машин до участия их в боях (8-й механизированный корпус перед боем совершил марш около 500 км, потерял за это время до 45 % машин; 56-я дивизия совершила марш около 1000 км, потеряла до 35 % машин);
5) Отсутствие взаимодействия с танками артиллерии, авиации и пехоты и слабое прикрытие танковых соединений зенитными средствами;
6) Отсутствие разведывательных данных о противнике и местности, в результате чего значительное количество танков погибло в болотах;
7) Необеспеченность ремонтными средствами, запасными частями и эвакосредствами;
8) Проявление паникерства и трусости отдельными командирами.
По данным на 30 июля с. г.
в 8-й танковой дивизии осталось 39 танков;
в 32-й танковой дивизии — 10 танков;
в 20-й танковой дивизии — 3 танка;
в 35-й танковой дивизии — 24 танка;
в 10-й танковой дивизии — 6 танков;
в 37-й танковой дивизии — 7 танков;
в 15-й танковой дивизии — 101 танк;
в 43-й танковой дивизии — 47 танков;
в 40-й танковой дивизии — 3 танка;
в 19-й танковой дивизии — 1 танк;
в 41-й танковой дивизии — 11 танков;
в 34-й танковой дивизии — 3 танка;
в 44-й танковой дивизии — 125 танков;
в 39-й танковой дивизии — 0 танков.
Вся оставшаяся в частях фронта материальная часть требует ремонта.
Оставшийся личный состав 9-го, 19<-го, 22-го и 24-го корпусов участвует в боях как пехотные соединения.
Комплектующаяся
Одним из видов деятельности военной контрразведки было фиксирование различных «неправильных» высказываний военнослужащих Красной армии. Подобные материалы интересны тем, что дают возможность получить сведения об имевшихся настроениях. При этом, конечно, следует помнить, что фиксируемые органами военной контрразведки высказывания были именно заметным отклонением от широко распространённых, что и делало их объектом внимания.
84
Там же. Л. 315–317.
22 июня 1941 г. органами 3-го Управления НКО были зафиксированы следующие высказывания военнослужащих. Преподаватель тактики ВСШ майор Мухин полагал, что «теперь немцы сделают нам мясорубку. Мы к войне не готовы. Везде распущенность и неорганизованность». По мнению слушателя 2-го курса ВСШ старшего лейтенанта Павлова, «Япония не выступит против нас, так как мы ее купили. Ведь еще Маркс говорил, что в интересах революции можно пожертвовать и целой нацией. Советское правительство, наверное, пообещало Японии дать возможность быть хозяином на Тихом океане и отдать Китай» [85] . Красноармеец 14-го стрелкового корпуса Южного фронта Тверетинов был уверен, что «Германия победит Советский Союз. При первом же наступлении немцев нужно сдаться в плен. Там останешься живым, и будешь жить неплохо» [86] . Как полагал шофер автобазы НКО Родюков, «немцы нас разобьют. СССР долго воевать не может, т. к. экономически Советский Союз очень слаб, это не то, что у немцев. Кроме этого, с нашей стороны будут большие измены, а у немцев этого быть не может. Нам в войне никто внутри страны не поможет, раньше помогали крестьяне, а теперь и они этого не будут делать. Во время финских событий было много добровольцев, а теперь в войне с Германией никто добровольцем не пойдёт, т. к. после окончания войны с Финляндией вернувшихся с фронта обратно не брали на работу и многие из них подолгу не имели никакой работы» [87] .
85
Там же. Д. 99. Л. 1.
86
Там же. Л. 8.
87
Там же. Л. 16.
По мнению инженера спецотдела Главного военно-строительного управления Косолапова: «Германия в вопросах подготовки к войне была умнее, чем СССР и поэтому Германия хорошо сформировалась, подготовилась и может оказаться победительницей. Одно из положительных сторон в Германии это то, что там с начсоставом запаса велась и ведется подготовительная работа, а в СССР этот важный участок работы совершенно забыт, НКО в войне рассчитывает на молодняк, находящийся в Красной Армии, это неправильно» [88] . Слушатель Военно-ветеринарной академии Мирин заявил, что «германский народ ни за что не пойдет против своего правительства, так как всем немцам живется несравненно лучше, чем остальным трудящимся тех государств, которые поработила Германия. В Германии почти каждый крестьянин имеет свою автомашину и другие удобства в жизни» [89] . Неназванный в документе красноармеец 266-го корпусного артполка 9-й армии Южного фронта сказал: «Хорошо говорил Молотов, что победа будет за нами, но на самом деле она может оказаться на стороне Германии. Я больше уверен в германской технике. Потом, победа остается за тем, кто первый ведет наступление» [90] . По мнению командира 1-го дивизиона 260-го гаубичного артполка Северного фронта капитана Чеснокова: «Это нам не Финляндия, у нас жидковато, а Гитлер сильный противник, он может нас растерзать на клочья» [91] .
88
Там же. Л. 17.
89
Там же. Л. 19.
90
Там же. Л. 44.
91
Там же. Л. 55.