Трагедия 22 июня: блицкриг или измена?

Мартиросян Арсен Беникович

Также абсолютно ничего на эту тему нет и в мемуарах ныне также, к сожалению, покойного ее предвоенного начальника в разведке такого же выдающегося аса советской разведки П. А. Судоплатова. Причем заметьте, этого нет в двух прижизненных изданиях его мемуаров — Разведка и Кремль». М., 1996, и «Спецоперации. Лубянка и Кремль. 1930 — 1950 годы». М, 1996 (Судоплатов, кстати говоря, абсолютно идентично вышеописанному излагает суть произошедшего в Кремле 17 июня, случайно, что, конечно же, простительно за давностью лет, сдвинув это событие на день ранее — на 16 июня).

Как видите, ни один источник, непосредственно соприкасавшийся с этим Фактом, не приводит абсолютно ничего, чтобы хоть как-то, хоть за уши притянуть да насильно подтвердить или по меньшей мере оправдоподобить якобы имевший место случай с матерной резолюцией [193] .

Но вот что абсолютно точно могу проконстатировать, так

это следующее: синие карандаши, которыми пользовался Сталин, а подделка была «нарисована» именно ими (автор это видел собственными глазами) — сохранились! Эта действительно абсолютно точно! Как, впрочем, столь же абсолютно точно и то, что и умельцы по подделкам в России не перевелись! [194] К глубокому сожалению…

193

К слову сказать, Судоплатов в своих мемуарах мимоходом «врезал» и по другим аналогичным, донельзя же лживым байкам об отношении высшего советского руководства к тревожной развединформации накануне воины.

194

О царящем в наших, в т. ч. военных, архивах бардаке подробно поведал популярный ежемесячник «Совершенно секретно» (N. 5, 2004). Из опубликованной в этом номере ежемесячника статьи Г. Рамазашвили — «Портянка с грифом «секретно» — однозначно вытекает, что любой, кому охота и не лень, может «нарисовать» любую надпись на любом архивном документе! Подчеркиваю, кто угодно и что угодно могут написать!

Многократно же общавшиеся со Сталиным люди совершенно однозначно подчеркивали в своих воспоминаниях (например, многолетний министр иностранных дел СССР А. А. Громыко), что у Сталина не было склонности прибегать к нецензурным выражениям, тем более письменно [195] .

Если такая резолюция действительно имела бы место, то, уж поверьте, такой вражина, как Хрущев, давным-давно растрезвонил бы о ней. А в том, что она «всплыла» во времена печально знаменитых «политических проституток» — пресловутых «перестройщиков» Горбачева и Яковлева (Известия ЦК КПСС 1990. № 4. С. 221) — ничего удивительного нет, они еще и не такое могли «отморозить».

195

Об этом, в частности, писал А. А. Громыко — многолетний глава МИДа СССР, см. Громыко А. А. Памятное. Т 1. М, 1988. С. 199 — 204.

…Небезынтересно в этой связи отметить, что ознакомившийся с сотнями докладывавшихся Сталину документов разведки и иных ведомств ветеран внешней разведки, видный пнсатель и исследователь Игорь Анатольевич Дамаскин открыто признал, что ни на одном из них он не увидел хулиганской резолюции Иосифа Виссарионовича, да еще и с матерными виражениями.

Самая резкая пo содержанию резолюция Сталина, которую Дамаскину довелось увидеть, носила характер телеграфного ответа на запрос и имела следующее содержание: «Тбилисси, Козлову. По поводу предложения генерала Уэйвелла сказать, что вопрос может решаться только правительствами. От себя Ставка приказывает вам вежливо отшить Уэйделла и ему подобных и погнать их подальше. № 2220/321, 10.41. 5.15»

В этой телеграмме речь шла об omвeme на предложение британского генерала Уэйвелла о совместных действиях советских и английских войск [196] .

Единственное, что произошло во время доклада той информации Сталину, вполне естественно укладывается в столь же естественную его реакцию — Сталин всего лишь потребовал особо тщательно перепроверить всю информацию и доложить ему со всеми подробностями о самом агенте, что и было сделано [197] .

196

Дамаскин И. А. Сталин и разведка. М, 2004. С. 174. Кстати, попутно обратите внимание на то, что Сталин по сути дела отверг попытку военного вмешательства Великобритании во внутрисоветские дела. Дело в том, что отдельные негодяи от истории запускали версию о том, что-де Сталин чуть ли не слезно молил тех же англичан прислать свои войска на советско-германских фронт, мол, своих уже не хватает, перебиты. Откровенно говоря, очень трудно определенно сказать, до какой же степени негодяем надо было быть, чтобы запустить такую чудовищную ложь?! Сталин не умолял, тем более слезно, тех же англичан ввести свои войска в СССР, а яростно требовал, чтобы подлый друг Черчилль

открыл второй фронт против Гитлера на Западе! Но Черчиллю важнее было сдержать данное Адольфу слово о неоткрытии второго фронта аж до1944 г.! А на провокационные предложения британских генералов Сталин отвечал жестко и принципиально, что и подтверждает вышеприведенный пример. И если бы в этот момент Сталин позволил себе хотя бы нотку раздражения, то ничего удивительного не было бы. Однако, как видите, даже в такой ситуации ничего подобного Сталин себе не позволил. Что, кстати говоря, совпадает с мнением многих знавших его лично — в наиболее тяжелые минуты Сталин всегда был особо вежлив, изыскан в речи и даже смешлив, не позволяя себе даже и тени раздражения. Во-вторых, заметьте, что ветеран разведки прямо указывает источник: РГАСПИ, фонд 558, опись 11, дело 59. Между тем, ни один из тех, кто в приступе антисталинизма позволяет себе цитировать якобы имевшую место в истории т. н. «матерную резолюцию» Сталина на сообщении разведки за полтора десятка лет бродяжничества этого, с позволения сказать, «факта» по страницам различных изданий, так и не смог подкрепить оный ссылкой на архивы. Т. е. в итоге получается, что столь любезная злобствующим, но явно безмозглым антисталинистам якобы имевшая место в истории «матерная резолюция» Сталина, попросту говоря, гнусная фальшивка! В свете вышеприведенных фактов и аргументов расценить сие по-другому невозможно!

197

Очерки Истории Российской Внешней Разведки. Т. 3. С. 493.

А вот какой вывод он сделал из этого — всего через страницу читатели узнают с огромным изумлением.

3. Знали не только точную дату нападения, но и точное время начала вторжения — 4 yтра 22 июня. Особо хочу подчеркнуть, что с 18 июня в этом уже не было никаких сомнений!

Потому как 18 июня по всем данным разведки и контрразведки, к результатам осуществленной лично Сталиным контрольной проверки, добавились еще и данные перебежчика — германского солдата.

Со времен мемуаров Жукова в нашей историографии как бы «эталоном в законе» стало упоминание только о перебежчике 21 июня, а вот о том, что произошло 18 июня — сверхъестественным образом исчезло из обихода свыше сорока лет назад.

Между тем ближайший сподвижник Жукова — генерал Федюнинский И. И., являвшийся накануне войны командиром 15-го стрелкового корпуса 5-й армии (командующий М. И. Потапов) КОВО — еще в мемуарах, изданных в 1960 г. под названием «Поднятые по тревоге», ясно и четко указал, что 18 июня на его участке появился немецкий перебежчик — фельдфебель, который показал, что в 4 часа утра 22 июня гитлеровские войска перейдут в наступление на всем протяжении советско-германской границы [198] .

198

Федюнинский И. И. Поднятые по тревоге. М., 1960. С. 11 — 12.

В соответствии с существовавшими тогда (да и сейчас тоже) правилами пограничники немедленно доложили об этом в Москву по своей линии, т. е. Берии, а военные — по своей — в Генштаб Жукову и Голикову.

Естественно, что об этом немедленно было доложено и Сталину. В Кремле стало очевидно, что директива Гальдера доведена по сведения не только командующих группировками вторжения, но и непосредственно до их офицерского и рядового состава. Тем более что это совпадало и с данными погранразведки.

И вот, наконец, подлинный, без прикрас, тем более без какой-либо оглядки на какие бы то на было «зталоны в законе» финал того Знания, которое, по определению, доджно было бы означатьСилу: совокупность многократно и тщательно перепроверенных и переподтвержденных разведывательных и иных данных не только была воспринята высшим руководством СССР (т. е. Сталиным) серьезнейшим образом, но, и более того, из всей этой совокупности информации исключительно саоевременно и заблаговременно были сделаны самые серьезные выводы, главный из которых следующий:

ВОЗМОЖНОСТИ НАПАДЕНИЯ ГЕРМАНИИ В БЛИЖАЙШИЕ ДНИ БЕЗ ОБЪЯВЛЕНИЯ ВОЙНЫ И О ПРИВЕДЕНИИ ВВЕРЕННЫХ ИМ ВОЙСК В БОЕВУЮ ГОТОВНОСТЬ, КОМАНДУЮЩИЕ ПРИБАЛТИЙСКИМ, ЛЕНИНГРАДСКИМ, ЗАПАДНЫМ, КИЕВСКИМ И ОДЕССКИМ ВОЕННЫМИ ОКРУГАМИ, А ТАКЖЕ БАЛТИЙСКИМ, ЧЕРНОМОРСКИМ И СЕВЕРНЫМ ФЛОТАМИ С ПРЯМОЙ САНКЦИИ СТАЛИНА ОФИЦИАЛЬНО БЫЛИ ПРЕДУПРЕЖДЕНЫ ТЕЛЕГРАММОЙ НАЧАЛЬНИКА ГЕНЕРАЛЬНОГО ШТАБА РККА ГЕНЕРАЛА АРМИИ ЖУКОВА Г. К. ЕЩЕ 18 ИЮНЯ 1941г., Т. Е. ЗА 4 (ЧЕТЫРЕ) ДНЯ ДО АГРЕССИИ!!! [199]

199

Неизвестная Россия, ХХ век. Кн. II. М., 1992. С. 106, История Великой Отечественной войны. М., 1965. Т. 6. С 135.