Трагедия царя Бориса
Шрифт:
Все началось неожиданно. Еще вечером царица чувствовала себя хорошо, была весела и радовала Федора своими сказками. Тот внимательно ее слушал и улыбался, глядя на жену и ее живот. Он мечтал о скором появлении наследника, уже придумал имя в честь деда Ивана.
Неожиданно царица схватилась за живот и прошептала, испуганно глядя на царя:
– Ой, что-то мне плохо, Федор! Ой, ой, очень в животе больно!
Царь вскочил с места, забеспокоился, глядя на Ирину, положил ее на кровать, стал звать на помощь слуг, чтобы они привели лекаря.
Вскоре прибежал лекарь, посмотрев на царицу, заявил:
– У царицы Ирины преждевременные роды.
Ирина, сморщившись от боли, прошептала:
– Зовите бабку Елену.
Вскоре доставили в опочивальню целительницу и повитуху. Она немедленно выдворила из спальни царицы всех лекарей, оставив только двух молодых служанок, велела приготовить побольше мягкой чистой ткани, принести кипяченой воды. Достала из своего узелка травы, которые всегда были при ней. Велела служанкам растирать их в ступке. Сама же стала осматривать царицу. Потрогала ей живот и, покачав головой, молвила:
– Эх, Ирина, Ирина, ну как же ты так не убереглась. Довела себя до преждевременных родов. А сейчас я едва ли чем тебе смогу помочь. Дай Бог спасти тебя. Что же случилось, что у тебя это началось?
Ирина, морщась от боли, ответила:
– Вчера я поторопилась, спускаясь по лестнице, и упала. Сначала было вроде бы и ничего, а вот к ночи стал побаливать живот.
– Ну, как же ты, милая, не убереглась-то? Столько мы с тобой положили сил, чтобы этот ребенок появился на свет. Да, видно, Господь не дал ему жизни, – и старуха перекрестилась на образа.
Роженица опять закричала от невыносимой боли, выгнулась всем телом, стала просить Елену:
– Ой, помоги мне! Не дай мне умереть мученической смертью! Сделай же что-нибудь!
Старуха стала поить царицу отваром, приготовленным из трав, приговаривая:
– Не реви, голубушка, сейчас будет легче. У тебя уже начались схватки. Ты тужься, тужься, может и все обойдется.
От болей роженица беспрестанно кричала и стонала.
Старуха то и дело повторяла:
– Ты тужься! Тужься, милая!
Наконец ребенок пошел. Старуха стала помогать роженице, наклонившись над ней, повторяя:
– Ты тужься! Тужься, Ирина!
Царица зашлась в страшном крике и потом затихла; видимо, почувствовала облегчение, что плод вышел наружу.
Елена засуетилась, потребовала ткани, приговаривая:
– Ты тужься! Тужься, чтобы вышел послед.
Ирина лежала без движения, прикрыв глаза.
Крупные слезы катились по ее щекам.
Повитуха, взяла ребенка на руки, сказала:
– Был бы мальчик, будущий царь Руси великой!
Услышав эти слова, царица зарыдала.
Старуха стала гладить ее по голове, приговаривая:
– Будет тебе реветь, будут еще у тебя дети, коли уж начала рожать, узелок развязался.
Узнав о том, что у царицы случились преждевременные роды, Борис Годунов не находил себе места. Он прекрасно понимал, что бояре с еще большей силой возьмутся за царскую семью ради того, чтобы извести его и всех Годуновых.
После случившегося бояре активно начали распространять слух о том, что на престол Годуновы хотят возвести знатного австрийского католика и при живом муже сватают его за царицу Ирину.
Всякие слухи и разговоры о царской семье как снежный ком росли и катились по Москве, все больше обрастая небылицами.
Также нарастали слухи, будто умершего от преждевременных родов наследника подменили на только что родившегося ребенка в стрелецкой семье.
Василий Шуйский, собрав бояр на своем подворье, в тревоге сообщил:
– Однако мы, бояре, перестарались. Как бы вся наша затея оклеветать царскую семью и правителя Годунова не обошлась нам боком.
– Это точно, бояре. По Москве бродят толпы народа, готовые в любой час ворваться в Кремль. А вы сами знаете, если наш народец возьмется бунтовать, начнутся погромы. Разнесут все, и нам достанется, что уже неоднократно бывало, – высказался Колычев и, повернувшись ко всем присутствующим, предостерег: – Пока не поздно, надобно погасить назревающий бунт.
– А что теперь делать-то будем? – в тревоге спросил Воротынский.
– Я выступлю посредником, в примирении между Думой и Годуновыми. Постараюсь успокоить народ.
– Эх, как все хорошо складывалось! Смели бы мы Годуновых с лица земли и делу бы конец, – с сожалением молвил Иван Петрович Шуйский.
– Все это так, но если вы хотите, чтобы чернь разгромила ваши подворья да еще красного петуха пустила, то можно не отступать от нашей затеи, – заметил хитрый Василий Шуйский и добавил: – Опять Борис выкрутился. Придется нам с ним мириться.
В это время распахнулась дверь, в палату буквально ворвался бледный стрелецкий сотник и с порога закричал:
– Беда, бояре! Беда!
– Что случилось – то, говори скорее?! – с нетерпением спросил Василий Шуйский.
– Весь московский люд восстал, сломали ворота, ворвались на площадь перед Грановитой палатой, требуют выдать всех Годуновых, чтобы побить их камнями! – возбужденно ответил сотник.
– Ну, вот, бояре, мы и дождались, чего боялись! Надобно немедленно идти в Кремль, чтобы как-то успокоить народ.
10
Переполненная гневом толпа народа заполонила площадь перед Грановитой палатой. Народ вооружился кто палками, а кто и камнями. Возмущенная чернь кричала:
– Выдайте нам Годуновых на расправу! Не выдадите – мы разнесем все тут вокруг и доберемся до вас, бояр!
Впереди толпы выскочил тщедушный работный мужичонка и писклявым голосом закричал, махая суковатой палкой:
– Что вы стоите? Идем громить все подряд, а там и до Годуновых доберемся.
Обстановка в толпе накалялась, еще немного – и вся толпа кинется к Кремлю и начнется погром.