Трагедия капитана Лигова
Шрифт:
Знал Федор, что имя его хорошо памятно полиции. В Одесском порту, под видом пьяного дела, он убил товарища, что вернулся из плавания, и забрал у него заработок за три года; в Архангельске… Да что вспоминать! Словом, вздумай Федор открыть свое заведение, дознается полиция, кто он и каким именем окрестили его в церкви. И станет Николай Чернов кандальником. Среди китобоев полиция его не ищет, да и все дела у нее с капитаном. А для Лигова штурман — человек честный, моряк хороший. Да и редко приходилось шхуне «Петр Великий» бывать в русских портах, больше
Решил идти Тернов с Лиговым на восток. Там, за тридевять земель, кому придет в голову искать Николая Чернова. А разбогатеть, верно, можно. Не раз уже доводилось слышать штурману об удачливых купчишках да всяких ловких людях, что пудами золота ворочают, соболя сотнями считают, корабли свои имеют. А уходили на восток, в Сибирь мелкотой…
Уйдя в свои мысли, моряки не заметили, как в гостиной отворилась дверь. На пороге стояла высокая девушка. Скромное платье с белым кружевным воротничком облегало стройную фигуру. На высокой груди поблескивал на тончайшей цепочке маленький медальон, подарок Лигова из Марселя. Густые темные волосы были гладко зачесаны назад, открывая чистый лоб. На смуглом лице ярко алели губы. Из-под несколько широковатых черных бровей смотрели темные и горячие, как у брата, глаза.
— Прошу, господа, к столу! — приветливо сказала девушка, к в ее голосе прозвучала та же певучесть, что и у отца.
— Чем же ты, доченька, нас попотчуешь? — спросил Северов, с нескрываемой любовью глядя на дочь, которая вела хозяйство в доме после смерти матери. — Знакомься с гостями, — спохватился адмирал.
Мария сделала несколько шагов вперед. Шла она, чуть закинув голову, отягощенную тяжелой длинной косой. Боцман и Федор неловко поздоровались с девушкой. Лигов не сводил с нее глаз. Подавая ему руку, Мария сдержанно улыбнулась, и на ее щеках появились ямочки, которые делали ее еще красивее и женственнее. Сквозь природную смуглость проступил румянец.
По тому, как дрогнула рука Марии, капитан понял, что девушка также взволнована встречей. Безмолвно, взглядом, они сказали друг другу, что сегодня их судьба будет решена. Огромная радость и счастье охватили Лигова. Значит, все его сомнения были напрасны. В глазах девушки он прочел согласие.
Все прошли в столовую, ярко освещенную свечами в канделябрах. Ужин казался Лигову бесконечно долгим. Он с нетерпением ожидал его конца. Но никто не догадался бы о чувствах, которые владели капитаном. Внешне он был спокоен, принимал участие в общем разговоре и рассказал несколько забавных эпизодов из жизни китобоев.
Первым уехал Невельской. Северов оставил китобоев ночевать. Федор и Ходов ушли в отведенную им комнату. В гостиной были Лигов и Мария с ее отцом и братом. Она спела несколько романсов, аккомпанируя себе на рояле.
Северов, обменявшись многозначительным взглядом с сыном, дал ему понять, что Марию и Лигова следует оставить вдвоем. Давно старый моряк догадывался о возникшей любви и одобрял ее. Они ушли, и а гостиной стало тихо. Девушка все еще перебирала клавиши. Капитан подошел к роялю, смотря сверху на ровный пробор Марии, на ее длинные узкие пальцы, украшенные тоненьким колечком с тремя крохотными рубинами.
— Мария… — тихо позвал Лигов.
Девушка подняла голову и ожидающе посмотрела на капитана. Ее темные глаза светились, полные губы были приоткрыты. Потом она поднялась. Лицо ее пылало. Лигов негромко, будто опасаясь чего-то, проговорил:
— Вы получили мое письмо, в котором я…
— Да, — взволнованно и также вполголоса сказала Мария, положив руки на грудь, как бы пытаясь сдержать забившееся сердце. Она волновалась, хотя уже давно готовила себя к этому разговору.
— Я уезжаю, надолго, может быть, на несколько лет, и от вашего ответа… — Лигов запнулся, перевел дыхание и потом вдруг просто сказал: — Я люблю вас, Мария!..
Он взял руки девушки в свои и сжал их. Она покорно повиновалась ему и, взглянув прямо в глаза, проговорила:
— Я буду вашей женой. Я буду вас ждать!
Лигов обнял девушку и поцеловал ее.
По темной сырой набережной Невы Невельской вернулся домой и, усевшись за стол, подвинул поближе к себе настольную лампу, чтобы продолжить работу над книгой «Подвиги русских морских офицеров на Тихом океане». Эта книга должна была рассказать всему миру правду об открытии устья Амура.
Обмакнув перо в чернила, Геннадий Иванович прочитал последние написанные накануне страницы и задумался. Вечер у Северова и разговор с китобоями напомнили ему уже ушедшие в прошлое события. В памяти встали картины суровых берегов Камчатки, шумящее студеное море и уходящие вдаль китобойные суда, на мачтах которых были предусмотрительно спущены флаги. Вспомнились погони за браконьерами, что били китов, котиков, рубили лес…
Взглянув на перо, Невельской вновь обмакнул его в чернила и размашистым почерком стал быстро писать.
…В этот же час в кабинете Уильяма Джилларда, старшего советника американского посла в России, заканчивал деловой разговор Герберт Дайльтон — новый владелец китобойной шхуны «Петр Великий», которая теперь называлась «Блэк стар».
Высокий сухопарый владелец шхуны уже начинал лысеть. Редковатые волосы его были тщательно зачесаны назад; длинное волевое лицо чисто выбрито; складки на переносице и у крепко сжатых губ говорили о жестком, решительном характере; выпуклые сероватые глаза смотрели прямо, требовательно.
Советник и его гость курили сигары. За окном шумел дождь. Где-то рядом текла Нева. В камине уютно потрескивали сухие сосновые поленья, и по кабинету распространялось тепло.
— На рассвете я выхожу в море, — сказал Дайльтон, полулежа в кресле.
— Вам очень повезло, мистер Дайльтон, — проговорил советник с едва заметной лестью. Он сразу решил про себя, что с этим начинающим миллионером надо быть внимательным и осторожным. Черт знает, какой бизнес он сделает. Судя по всему, дела у него идут хорошо. — Вы приобрели великолепное судно, — пояснил Джиллард.