Трагедия капитана Лигова
Шрифт:
— Так уж! — Кленов, не ожидая окончания разговора, отошел от капитана, который с недоумением смотрел ему вслед.
Стаял вечер. Густые сумерки сгладили линии сопок и тайги, залили бухту, которая изредка поблескивала тусклым отсветом луны, и только жиротопные печи огненными глазами смотрели в ночь. Кленов, отойдя от барака, стоявшего на склоне сопки присел на валун, опустил голову на руки и так застыл.
Он смотрел на раскинувшийся внизу у воды поселок, но видел не его огни, а огни далекой деревушки там, в России… Был тогда вот такой же вечер, тихий и прохладный. Антон, распахнув поношенный полушубок, прислонившись к стене амбара, ждал Дарью, прислушиваясь к звукам засыпающей деревни.
Наконец негромко скрипнула дверь ближней избы, послышались быстрые легкие шаги, и Дарья показалась из-за угла амбара, облитая лунным светом. Она не видела в темноте Антона и позвала его шепотом:
— Антон, Антоша…
Едва он отделился от стены, как она бросилась к нему, протянув руки, прижалась к его широкой груди и будто замерла. Антон бережно прикрыл ее полушубком…
Приближался рассвет, и Дарье нужно было бежать домой. Антон все ее не отпускал. Девушка, прижавшись к нему своим сильным телом, обняла и сильно поцеловала прохладными губами, а потом, ловко вывернувшись из его объятий, убежала. В ту ночь они условились просить у родителей и барина разрешения на женитьбу.
Они надеялись на милость старого помещика, крепостными которого были. Родители дали свое благословение, и Дарья с Антоном отправились на барский двор. Помещик, ощупывая старческим взглядом Дарью, с улыбкой выслушал их просьбу и о чем-то по-французски сказал сыну, приехавшему из Петербурга. Оба весело засмеялись.
— После уборки урожая играйте свадьбу, — милостиво разрешил старый барин.
Антон и Дарья были счастливы. Но через неделю Дарью забрали работать в господский дом, а Антона услали рубить лес. Здесь его на четвертый день и нашла Дарья.
…Лесорубы отдыхали после ужина у костра. Пламя слабело, и Антон, как самый молодой, поднялся от костра и шагнул в темноту за сучьями. До его слуха донесся шепот Дарьи:
— Антон, Антоша…
Он подумал, что ему послышалось, но тут же, у ближнего дерева, увидел Дарью. Она стояла, обхватив, ствол белыми руками. Обрадованный Антон шагнул к девушке, но она отбежала к другому дереву. Он за ней… Они были уже далеко от костра, кругом стеной стояли деревья. Дарья упала на землю, и Антон услышал рыдания… Он бросился к девушке, а она, подняв голову, с широко раскрытыми от ужаса глазами, из которых бежали слезы, бессвязно говорила о молодом барине, о том, что произошло там, в барском доме.
Антон все понял с первого слова. Он наклонился над девушкой, которая стояла на коленях, обнимая его ноги, и что-то шептала. Но Антон больше не мог ее слушать. Он вырвался из ее цепких рук, метнулся к шалашу и, взяв топор, направился к барскому дому.
Проникнуть в дом не удалось. Антон спрятался в саду. Утром, когда солнце зазолотило посыпанные речным песком дорожки и заискрилось в бесчисленных росинках, Антон увидел молодого барина. Весело насвистывая, он прогуливался по аллее и довольно потягивался. Солнечные пятна скользили по его темному сюртуку. Антон вышел ему навстречу.
— Что тебе здесь надо? — вскинул брови молодой барин. Но Антон не отвечал. Он смотрел на красные мясистые губы господского сынка. Это они пакостили его Дарью…
И он, шумно вобрав воздух, как это делают лесорубы, вскинул топор. Барин раскрыл рот, но от ужаса не мог крикнуть. Его челюсть задергалась. Антон с коротким выдохом опустил топор на голову помещика…
Антон ушел в лес, ушел навсегда из деревни, ушел в Сибирь. Он шел и шел навстречу солнцу и вот добрался до конца земли. Отменили крепостное право, но Антон не возвращался. Его ждал суд. А родные едва ли ждали, да и кто из них остался в родной деревне, когда прошло уже двадцать лет. Двадцать лет! Но Антон никогда не забывал, что произошло там. И когда он видел, как рубят топорами и полосуют длинными ножами китов, как хлещет кровь, он уходил…
Кленов оторвался от воспоминаний. Выло уже за полночь. Он поднялся с камня, невольно поежился. От моря шел холодок. Антон постоял и начал спускаться к бараку. Надо было отдохнуть. Завтра утром он выйдет на охоту…
…Охота в этот день, как обычно, велась с двух вельботов. На первом был Лигов, на втором Рогов с Кленовым и Уриканом. Около полудня к востоку от бухты китобои обнаружили стадо финвалов. Берег едва виднелся на горизонте, впереди расстилалось темное синее море. День выдался сумрачный. Частые тучи то и дело закрывали солнце, и тогда по морю медленно ползли большие тени.
Рогов по своему обыкновению выбрал крупного кита и уходил все дальше от лежавшей в дрейфе шхуны. Лигов первый загарпунил кита, и тот потащил его на юг. Охотники потеряли друг друга из виду.
Когда Лигов вернулся к шхуне, Рогова еще не было. Наступил вечер. Взяв на буксир подбитого финвала, Лигов направился на розыски вельбота Рогова. Море было пустынно. Лишь кое-где поднимались фонтаны, выпускаемые китами, некоторые животные всплывали у самой шхуны, но моряки, встревоженные судьбой товарищей, не обращали на них внимания.
Лигов решил провести в море всю ночь. На мачте вспыхнули топовые огни. Но в густой темноте они показались капитану слишком слабыми. «Рогов их может не заметить», — подумал Лигов и приказал развести на палубе юта «маяк китобоев». Из трюма шхуны было поднято несколько бочонков с китовым жиром и большой чугунный котел на треноге. Его установили на корме, наполнили жиром. Боцман Ходов поджег жир. Вспыхнуло маленькое оранжево-золотое пламя, затем оно разом охватило весь котел и с шумом вскинулось вверх, выше мачты. Море осветилось на большом пространстве. На шхуне стало светло, как днем. У бортов судна зашумела вода, забурлила от собравшейся на свет рыбы. Из темноты выплыл огромный кашалот и, почти упершись своей тумбообразной головой в борт шхуны, замер.
— Кашалотик любит при свете спать! — пошутил Ходов. — В темноте боится леших.
Но на его шутку никто не откликнулся. Вельбот Рогова не появлялся. Лигов не уходил с мостика до самого рассвета. Когда небо посветлело и «маяк китобоев» померк, Олег Николаевич приказал погасить его.
Лигов, не чувствуя усталости, продолжал наблюдать за морем. Поднявшийся ветер погнал мелкие волны. Они быстро нарастали, и Лигов, чтобы не потерять убитого накануне финвала, повел шхуну к берегу.