Трагедия в трех актах
Шрифт:
Двое мужчин одновременно запротестовали:
– Ни в коем случае!
– Разумеется, нет!
Пуаро посмотрел на девушку:
– А вы, мадемуазель?
Некоторое время Эгг молчала, и на всех троих это произвело одинаковое впечатление. Она не хотела помощи мсье Пуаро.
Мистер Саттерсвейт думал, что знает причину. Расследование являлось личным предприятием Чарлза Картрайта и Эгг Литтон-Гор. Мистер Саттерсвейт был допущен к нему с негласным условием, что он ограничится второстепенной ролью. Но Эркюль Пуаро – другое дело. Он может играть только главную роль. Возможно, даже сэру Чарлзу придется
Саттерсвейт наблюдал за девушкой, сочувствуя ее опасениям. В отличие от Картрайта и Пуаро он, с его наполовину женской чуткостью, понимал проблему Эгг. Она сражалась за свое счастье…
Каким же будет ее ответ? И какими словами она может выразить свои мысли? «Убирайтесь! Ваш приход может все испортить! Вы мне не нужны!»
Эгг Литтон-Гор дала единственно возможный ответ.
– Конечно, – вежливо улыбнулась она. – Мы будем рады вашей помощи.
Глава 4
Наблюдатель
– Отлично, – кивнул Пуаро. – Значит, мы коллеги. Eh bien, пожалуйста, введите меня au courant [41] дела.
Он внимательно слушал, как мистер Саттерсвейт повествует о шагах, предпринятых ими после возвращения в Англию. Мистер Саттерсвейт был хорошим рассказчиком, обладавшим даром создавать атмосферу и рисовать словами картину. Его описание Эбби, прислуги и главного констебля заслуживало восхищения. Пуаро высоко оценил находку сэром Чарлзом черновиков писем под газовой горелкой.
41
В курс (фр.).
Сэр Чарлз принимал похвалы с подобающей скромностью. За годы, проведенные на сцене, он овладел этим искусством в совершенстве.
Пуаро повернулся к мистеру Саттерсвейту:
– Ваше наблюдение относительно внезапной фамильярности сэра Бартоломью с дворецким также очень важно.
– Думаете, в этой истории с миссис де Рашбриджер что-то есть? – осведомился сэр Чарлз.
– Это одна из версий. Она предполагает… несколько возможностей, не так ли?
Остальные толком не знали, что это за возможности, но не хотели в этом признаваться и всего лишь выразили согласие невнятным бормотанием.
После этого сэр Чарлз описал совместный с Эгг визит к миссис Бэббингтон и его в целом негативный результат.
– Теперь вы в курсе дела, – закончил он. – Вы знаете то же, что и мы. Скажите, что вы об этом думаете? – Сэр Чарлз склонился вперед с чисто мальчишеским нетерпением.
Несколько минут Пуаро молчал. Трое остальных наблюдали за ним.
– Не могли бы вы вспомнить, мадемуазель, – заговорил он наконец, – какого типа были стаканы для портвейна на столе у сэра Бартоломью?
Эгг покачала головой, но тут вмешался сэр Чарлз:
– Я могу вам ответить.
Он встал, подошел к буфету и достал оттуда несколько массивных граненых стаканов для шерри.
– Конечно, они были несколько иной формы – более круглые, как раз для портвейна. Толли купил их на распродаже у старого Лэммерсфилда – целый набор настольного стекла. Мне они понравились, а так как их было больше,
Пуаро взял стакан и повертел его в руке.
– Да, превосходны, – согласился он. – Я так и думал, что использовали что-то вроде них.
– Почему? – спросила Эгг.
Пуаро всего лишь улыбнулся.
– Смерть сэра Бартоломью Стрейнджа можно объяснить достаточно легко, – продолжал он, – но смерть Стивена Бэббингтона объяснить гораздо труднее. Ах, если бы все было наоборот!
– Что вы имеете в виду? – спросил мистер Саттерсвейт.
Пуаро повернулся к нему:
– Подумайте сами, друг мой. Сэр Бартоломью был знаменитым врачом. Для убийства знаменитого врача может существовать множество причин. Доктор владеет важными секретами и обладает немалой властью. Представьте себе пациента на грани безумия. Достаточно слова врача, чтобы его изолировали от общества. Какое искушение для неуравновешенного ума избавиться от этой власти! У доктора могут возникнуть подозрения по поводу внезапной смерти одного из пациентов. Короче говоря, для убийства врача можно найти более чем достаточно мотивов. Поэтому, если бы Стивен Бэббингтон умер после сэра Бартоломью Стрейнджа, его убийство можно было бы объяснить тем, что он заподозрил что-то относительно первой смерти. – Пуаро вздохнул. – Но факты нужно воспринимать такими, какие они есть, а не какими мы хотели бы их видеть. Быть может, смерть Стивена Бэббингтона была несчастным случаем – яд (если он там был) предназначался для сэра Бартоломью, а он выпил его по ошибке.
– Это идея! – Лицо сэра Чарлза прояснилось и тут же помрачнело вновь. – Но она вряд ли сработает. Бэббингтон вошел в эту комнату минуты за четыре до того, как ему стало плохо. В течение этого времени он ничего не ел и не пил, кроме половины стакана коктейля, в котором ничего не обнаружили…
Пуаро прервал его:
– Это вы мне уже говорили, но предположим – чисто теоретически, – что в коктейле что-то было. Могло ли быть так, что он предназначался для сэра Бартоломью, а мистер Бэббингтон выпил его случайно?
Сэр Чарлз покачал головой:
– Никто, хорошо знавший Толли, не попытался бы отравить его с помощью яда в коктейле.
– Почему?
– Потому что он не пил коктейли.
– Никогда?
– Никогда.
Пуаро с досадой махнул рукой:
– В этом деле все не так. Оно не имеет смысла…
– Кроме того, – продолжал сэр Чарлз, – я не вижу, каким образом можно было перепутать стаканы. Темпл разносила их на подносе, и каждый сам выбирал себе стакан.
– Верно, – пробормотал Пуаро. – Коктейль нельзя навязать, как фокусник навязывает карту. Как выглядит ваша Темпл? Это служанка, которая впустила меня сегодня?
– Да. Она у меня уже три или четыре года – приятная, спокойная девушка, знающая свое дело. Откуда она, мне неизвестно, – мисс Милрей должна все об этом знать.
– Мисс Милрей – ваша секретарша? Высокая женщина, похожая на гренадера?
– Очень похожая, – согласился сэр Чарлз.
– Я обедал с вами несколько раз, но не помню, чтобы видел ее за столом до того вечера.
– Она обычно с нами не обедает. Просто за столом могли оказаться тринадцать человек…
Сэр Чарлз объяснил ситуацию. Пуаро внимательно слушал.