Трагическая любовь атамана Артема
Шрифт:
Будучи окруженной, банда Артема старалась переправиться через реку Буг в направлении села Соколинцы, но была отражена пулеметным огнем красноармейского взвода, расположенного по ту сторону реки Южный Буг. Затем сотрудник особого отдела конного корпуса Кондратюк, который находился при сотне казаков, выбросил белый флаг и поехал к Артему, чтобы передать ему письмо о добровольной сдаче. Артем выехал вперед своей цепи, навстречу Кондратюку, и сказал: „дай письмо“.
Когда Кондратюк начал вынимать письмо, Артем выстрелом из револьвера наповал его убил, после чего вместе со всей бандой прорвался через
Последняя вспышка боевой активности отряда повстанцев под проводом Артема Онищука наблюдалась в начале ноября 1921-го года. После предыдущего боя Артем оказался в очень затруднительном положении. В этот период отдельные отряды четвертого полка красных казаков были расквартированы почти по всех окружающих селах, которые поддерживали повстанцев. Местные большевики, вместе с красными казаками начали тотальную проверку наличия в селах отдельных жителей, не безосновательно подозревая тех в участии в повстанчестве.
Поэтому Артем, чтобы не подставлять под удар власти лояльных к себе крестьян, был вынужден распустить основную часть своего отряда по домам на зимние квартиры. Об этом свидетельствуют отдельные сообщения властных структур [2,20].
Так в частности, в ночь на девятое ноября отряд Артема в количестве семи человек побывал в селе Стрельчинцах, где, при попытке реквизировать продовольствие, завязался бой с размещенной в селе заставой красных казаков. В этом бою убит один казак четвертого полка красных казаков, а другой казак был ранен.
Одиннадцатого ноября отряд повстанцев в составе восьми человек занял центр соседней волости село Обидне. В этом селе они никого не убивали, а только разоружили помощника начальника волосной милиции и политработника четвертого полка красных казаков. Последняя акция отряда состоялась шестнадцатого ноября 1921-го года в селе Дзвониха. В этом селе повстанцы хорошо проучили плетьми члена сельского исполкома и реквизировали для своих нужд трех лошадей.
После этого, нападения повстанцев на представителей большевистской власти в Брацлавском уезде прекратились. Этому содействовало наступление холодов и периодическое выпадение раннего снега, которое значительно повышало риск быть выявленными по следам лошадей. Поэтому Артем, руководствуясь здравым смыслом и известной инструкцией повстанческого штаба, принял взвешенное решение и решил приостановить боевые действия до наступления весны. С атаманом остались наиболее активные участники повстанческого отряда, которые в той или иной мере были известны власти, как явные ее противники и не могли открыто появиться в местах своего постоянного обитания.
Почти целый месяц с середины ноября по середину декабря Артем со своим штабом занимался подготовкой к зимовке. Для этого было определено три базы пребывания отряда, главной из которых был дом лесника в лесу около села Дзвониха. Запасными базами были дома лесников в Никифоровецком и Шендеровском лесах. Чтобы не наражаться на опасность обнаружения отряд периодически ночью передислоцировался с одной базы на другую. Передислокация, как правило, проводилась при условии благоприятной осенней погоды, при которой на земле не оставалось следов от подкованных копыт коней.
Передвигаясь с одной базы на другую, Артем иногда заезжал к сестрам Татьяне и Софии. Полностью полагаясь на Татьяну и Ивана, он сообщил им, где его можно было бы найти в случае какой-то срочной оказии. По всей вероятности, в глубине своей души Артем все же надеялся получить какую-то весть от Эльзы, несмотря на то, что прошло уже довольно много времени.
Последний раз такая встреча с родственниками состоялась уже в самом начале декабря 1921-го года, когда отряд в очередной раз перебазировался с Шендеривского в Дзвониский лес. Атаман распорядился по прибытию на базу выставить по окраинам сторожу и ожидать его возвращения. Сам же он заглянет на часок к Татьяне и ее мужу.
Как всегда, в эту позднюю вечернюю пору Татьяна с Иваном готовились к сну. Хотя на улице уже почти стояла зима, однако работы на крестьянском дворе всегда хватало, поскольку на хозяйстве были две лошади, корова с теленком, свиньи, куры и гуси.
На тихий стук в окно выглянул сам Иван, напряженно рассматривая в ночной тьме непрошеного гостя. Увидев знакомый профиль брата Татьяны, он пошел открывать входные двери. Артем зашел в дом, поздоровался с родственниками, но лампу попросил не зажигать. Не нужно соседям знать, что их ночью посетил какой-то гость. В доме помещика Врублевского снова расположилась очередная застава красных казаков, то не дай Бог кто-то из местных активистов доложит.
Артем не надолго задержался в доме. Он только попросил Татьяну с Иваном рассказывать всем любопытным, что его они уже почти месяц не видели. Последний раз он им, сказал, что снова собирается перейти границу, потому что уже очень прижали его здесь большевики. В то же время сам он будет находиться в лесу около села Дзвониха. И только в случае, когда придет посильный от Эльзы, нужно чтобы Иван ему об этом срочно сообщил.
В середине декабря надежды Артема таки сбылись — весть от Эльзы, наконец, поступила.
11. «Невеста» смерти
В кабинете Михаила Констандогло члена коллегии Подольской губчека было довольно жарко, хотя на улице уже стояла зимняя декабрьская прохлада. Напротив Михаила сидела в кресле невысокая смуглявая женщина, с загадочными зеленоватыми глазами. Одета она в кожаную куртку, перехваченную ремнями, в юбке военного кроя, обута в изношенные, но еще целые ботинки. Свою овечью шапку-папаху с пятиконечной звездой она положила на письменный стол собеседника.
— Вот мы и снова встретились, Эльза, — тепло улыбаясь произнес Михаил, — так и не удалось тебе от нас надолго убежать в свой Харьков.
— Мне тоже приятно снова увидеть тебя, Михаил — улыбнулась в ответ Эльза.
Она давно догадывалась о тайной влюбленности Михаила, однако не придавала этому большого значения. Для таких отношений, на которые имел надежду Михаил, у Эльзы не было ни времени, ни особого желания. Ей все еще не сходил с памяти широкоплечий соколинецкий парень, с которым она приводила к амнистии атаманов Ходака и Нечая, и с которым тогда так самоотверженно занималась любовью [23]. Между ними в то время даже велись разговоры о том, чтобы со временем сыграть небольшую свадьбу и зажить открыто, как муж и жена.