Трагические самоубийства
Шрифт:
Судьба одного из участников ГКЧП до 1991 года складывалась самым завидным образом. После окончания рижского политехнического института Пуго поступил на завод, где с энтузиазмом включился в комсомольскую работу. Сначала Борис был секретарем райкома комсомола, потом заведующим сектором ЦК ЛКСМ, первым секретарем ЦК ЛКСМ, секретарем ЦК ВЛКСМ, инспектором ЦК КПСС, заведующим отделом ЦК компартии Латвии и, наконец, первым секретарем Рижского горкома партии. В 1976 году Пуго работал в КГБ СССР и Латвийской ССР, а в 1980 занял пост председателя Комитета государственной безопасности Латвийской ССР. В период с 1984 по 1988 год Пуго – первый секретарь ЦК компартии Латвии, был депутатом Верховного Совета СССР одиннадцатого созыва. С 1986 года он член ЦК КПСС, в 1988 году избран председателем Комитета партийного контроля при ЦК КПСС. 11 декабря 1990 года Пуго назначен министром внутренних дел СССР, а 4 февраля 1991 года ему было присвоено воинское звание генерал-полковника.
Но блистательная карьера видного партийца с политехническим образованием оборвалась с поражением гэкачепистов. Против Б. К. Пуго было возбуждено уголовное дело по обвинению в участии в антиконституционном заговоре. Другими словами, за организацию и членство в ГКЧП. Борису Пуго грозил арест, публичный судебный процесс. Но он не стал дожидаться решения своей участи новой властью и сам себе вынес приговор, который и привел в исполнение 22 августа 1991 года.
Сын Бориса Пуго, Вадим Пуго, говорил позже: «Я считаю, что они с мамой сделали все правильно. Я не представляю, как бы отец мог жить после августа 1991 года». Участие отца в августовском путче перевернуло жизнь и карьеру сына. В то время он работал в разведке, в Главном управлении КГБ. Карьера Вадима складывалась на редкость успешно, но… Он ушел из разведки, заняв, правда, далеко не самое худшее место под солнцем: Вадим стал вице-президентом фирмы по производству нефтяного оборудования.
Урна с прахом покончившего с собой Бориса Пуго полгода стояла дома у Вадима на подоконнике. Власти отказывались дать место для захоронения родителей после кремации, пока Вадим не добился этого разрешения.
Среди тех, кто общался с Борисом Пуго накануне его смерти, было много разных людей – друзья и недруги. Александр Гуров, начальник Бюро по борьбе с коррупцией в то время, один из тех, кто составлял близкое окружение Пуго, позже вспоминал последнюю встречу с министром: «Я был в отпуске и дал команду своему заму не вмешиваться ни в какие дела. Чутье подсказывало, что ожидается подстава. Пуго для меня был олицетворением высшей порядочности, чистоты и профессионализма. Увидев его среди путчистов, я даже опешил.
Приезжаю в МВД, а у нас был крупный успех – взяли 200 кг слоновой кости и иконы допетровских времен. Даже митрополит Питирим пришел на них посмотреть. Вдруг у меня в кабинете звонит телефон прямой связи. Я машинально поднимаю трубку и говорю: „Слушаю, товарищ министр“. Пуго просит зайти к нему. Захожу. Он стоял совершенно спокойный, в помятом костюмчике – у него всегда один и тот же костюмчик – и сам после бессонной ночи тоже выглядел помятым. „Что, идут громить МВД?“ – спрашивает. Я говорю: „Нет, люди ликуют, никто не идет“. Вдруг звонок телефона с гербом. Это из Кремля. Пуго кому-то отвечает: „Нет, я не поехал в Форос. А они поехали, кто каяться, кто оправдываться“, – кладет трубку. Затем говорит: „Ну что, Руцкой орал? Я же ему говорил: никто вас не будет брать. Если б надо было, «Альфа» взяла бы без проблем. А то, что кровь студентов пролилась, это ужасно. Я видел съемку“.
Мы взяли бутылку коньяка, бутылку водки, селедку, картошку. Выпили. Питирим рассказывал о том, что собирается строить деревни. Пуго сидит отрешенно и вроде ничего не слышит. Я ему: „Товарищ министр, ну вы же кровь не проливали, чего так волнуетесь?“. А он отвечает: „А я и вошел в ГКЧП, чтобы кровь не пролилась“. И Питирим стал его успокаивать.
Был момент, когда мне предложили „шестернуть“ и арестовать Пуго, но я возмутился и сказал: „Санкции нет, ордера нет. Это просто исключено“. Меня потом поразило то, что в Верховном Совете на трибуну выскочил Степанков, тогдашний генпрокурор, и радостно сообщил: „Только что застрелился Пуго“. Люди вскочили, начали хлопать в ладоши. Хасбулатов и Руцкой тоже искренне радовались. В 1993 году я спрашивал, когда уже их арестовали, почему же они не совершили такой джентльменский поступок, как Пуго?».
По поводу самоубийства Бориса Пуго сразу же возникли самые жаркие споры. Некоторые, кто поддерживал обвинения против президента в ходе импичмента, считали, что Пуго был убит по заданию сторонников Ельцина. Так, писатель Василий Белов с трибуны Госдумы, обсуждая деятельность президента Ельцина в 1991 году, громогласно вопрошал: «Почему никто не спрашивает, кто убил Пуго?» – и требовал разобраться с этим вопросом. Василий Белов известен как писатель и автор нескольких публикаций, защищающих интересы русских. Почему же у Белова возникли подобные вопросы и сомнения?
Дело в том, что в операции по аресту Пуго принимали участие четыре человека: Иваненко, председатель КГБ РСФСР; Ерин, первый заместитель министра внутренних дел республики; Лисин, заместитель прокурора республики; Явлинский, участник событий в российском Белом доме. Иваненко возглавлял этот квартет. Григорий Явлинский принимал участие в обсуждении плана арестов. То, что он примкнул к группе Иваненко, было одновременно и случайностью, и закономерностью. Позже Явлинский рассказывал, что накануне ареста никто не знал, где Пуго. Он пропал с утра 22 августа. Бориса Пуго разыскивали три часа, его местонахождение обнаружил Иваненко. Оказывается он «как-то хитро» позвонил, и Пуго снял трубку. До этого квартира Пуго была блокирована, и не было никакой возможности установить, там ли он. Между ними произошел разговор следующего содержания: «Борис Карлович, это говорит председатель КГБ России Иваненко. Я хотел бы с вами поговорить». Последовала длительная пауза, затем Пуго ответил: «Хорошо». «Мы сейчас к вам подъедем, вы никуда не уходите», – продолжал Иваненко. «Ладно».
Группа во главе с Иваненко немедленно отправилась на квартиру Пуго. Охрана сообщила, что из дома никто не выходил. Четыре участника операции поднялись на нужный этаж и позвонили в квартиру. Долгое время никто не отзывался, и у арестовывающих даже возникла идея ломать дверь. Но в этот момент она открылась, и взору посетителей предстал глубокий старик. Как позже выяснилось, это был тесть Пуго. Его спросили: «У вас произошло несчастье?». Старик ответил: «Да». После этого визитеры вошли в квартиру. Вместе с ними должна была действовать группа захвата, но, по словам Явлинского, автоматчики выехали немного позже и должны были прибыть на квартиру с минуты на минуту.
В квартире Пуго действительно произошло нечто ужасное. По Москве потом долгое время ходили слухи, что, прежде чем застрелиться, Пуго стрелял в жену. Но что же произошло на самом деле, по словам Явлинского, понять было трудно: «Она (супруга) была изранена, в крови. Лицо измордовано в кровь». И далее он отметил по поводу того, ножевыми или огнестрельными были ранения: «Там невозможно было разобраться. Она сидела на полу с одной стороны двуспальной кровати, а непосредственно на кровати с другой стороны в тренировочном костюме лежал Пуго. Его голова откинулась на подушку, и он дышал. Но внешний вид у него был как у мертвеца». Позже, как рассказывал Явлинский, на квартиру «пришла соседка, а затем приехала бригада врачей. Через некоторое время прибежал лечащий врач, вызванный соседкой. Удивительно, что врачи абсолютно не обращали внимания на искалеченную женщину, а занимались только Пуго».