Трагический иероглиф (с иллюстрациями)
Шрифт:
Стаська и Славка стоят в мастерской и размахивают автоматическими ручками. Перед ними раскрытый классный журнал.
— Теперь всем твоим конец! — кричит Стаська.
— И твоим!
— И тебе самому!
— И тебе самому тоже!
По коридору подвала кто-то идёт.
Братья замолкают, чувствуют опасность.
Шаги ближе и ближе.
Стаська отскакивает от классного журнала. И Славка отскакивает от журнала.
В мастерскую входит Виктор Борисович.
Не верит своим глазам.
— Опять здесь?! И оба?
— Да, — говорит Славка и напряжённо смотрит то на классный журнал, то на брата.
— Что, теперь ты пришёл позаниматься трудом? — спросил Виктор Борисович Стаську.
— Я? Трудом?..
— Дополнительно, а?
— Я за ним пришёл, — нашёлся Стаська.
— За ним? А почему на голове конверт?
— Письмо писать будем… бабушке или дедушке. — Теперь Славка нашёлся.
— Понимаю. И ручки приготовили.
— Да.
— А я слышал, вы обливаетесь зелёнкой по случаю дня рождения. Дерётесь.
— Разве мы сейчас дерёмся? — притворно удивился Стаська. — Мы сейчас не дерёмся. — Стаська продолжает напряжённо смотреть на классный журнал, потому что Виктор Борисович взял его в руки.
Славка тоже не отрываясь смотрит то на Виктора Борисовича, то на классный журнал. Сию минуту Виктор Борисович всё увидит!
Но Виктор Борисович, не глядя, захлопнул журнал и положил его вместе с другими журналами.
— Мне кажется, вы свободны. Письмо бабушке или дедушке не обязательно писать в слесарной мастерской.
— Конечно, — с облегчением ответил Славка.
— Я, пожалуй, пойду, — сказал Стаська.
— Только что приезжал ваш отец с каким-то Трамвайчиком.
Но близнецы были словно парализованные и ни на что не откликались.
— Я тоже пойду, — сказал Славка. — Портфель забрать надо.
— И я заберу портфель.
— Невероятно. Занимаетесь дополнительно трудом, письмо пишете. Невероятно!
— Угу, — буркнули братья Шустиковы.
Виктор Борисович, Стаська и Славка вместе пошли наверх. Виктор Борисович нёс классные журналы.
Дойдя до учительской, он кивнул братьям и исчез в дверях.
Братья остались стоять. Может быть, впервые за многие годы они стояли рядом тихо и мирно.
Стаська наклонился и хотел заглянуть в замочную скважину. Ему мешал конверт. Тогда в скважину заглянул Славка.
— Кладёт журналы в шкаф. И наш тоже.
— Надо украсть. И выбросить. Вроде потерялся.
— Украдёшь… Запер шкаф на ключ. — И вдруг Славка отскочил от скважины. — Там Алексей Петрович!
Стаська повернул конверт поперёк головы и тоже заглянул в замочную скважину. Потом приложил к скважине ухо.
— По телефону разговаривает. О нас с тобой.
— Бежим отсюда!
— Погоди. И
— Бежим! — теребил брата Славка.
— А о каком трамвае говорил Виктор Борисович? — вспомнил вдруг Стаська.
— Не знаю. Здесь нет трамваев.
Братья помчались на третий этаж, чтобы наконец забрать портфели и удрать из школы.
6
Дома Славку и Стаську встретила мама. Тут же заторопилась на кухню. Не обратила внимания, что один из сыновей в почтовом конверте на голове и что вообще небывалый случай — сыновья пришли вместе.
Прежде бы мама удивилась, а сейчас нет. День рождения внёс бодрость и веру, что сегодня всё должно быть только хорошо. И — самое основное — мама ничего не знала о зелёнке.
Близнецы остались стоять в коридоре.
Славка сказал:
— Надо было всё-таки подождать и украсть.
— Как его украдёшь? Он в шкафу.
— Замок разломать.
— Чем ты его разломаешь?
— В мастерской всякий инструмент.
— Мастерскую дед Валерий запирает. Если бы только сразу взяли инструменты.
— Что же с нами будет?
Из кухни доносился голос мамы. Она сердилась на духовку, которая не так себя вела. Температуру превышала, что ли…
Близнецы перешли на шёпот.
— А зелёнкой меня кто облил?
— А кто портрет мой нарисовал? И молоток?
— Молоток… А я теперь вот какой! Из-за тебя!
Стаська сдёрнул с головы конверт.
— Вот какой!.. — Он не удержался и эти слова почти выкрикнул.
Стаська был уже не зелёный, а… лысый! Белый!
Его голова сверкала вся в разные стороны, выскобленная бритвой.
Начисто. До абсолютной белизны. Ну, как пустая посуда.
И если Славку дразнили лысым, то он был всё-таки стриженным под машинку, а не выскобленным, бритвой, как пустая посуда.
Но Славку ничего сейчас не радовало. Он был напуган событием в мастерской.
— А вдруг стихийное бедствие… — сказал Славка.
— С кем?
— Со школой. И нам повезёт!
Стаська ничего не ответил. Его беспокоил собственный внешний вид. Стаська потёр ладонью голову. Поглядел на себя в зеркало, которое висело тут же, в коридоре. Он был не то чтобы несимпатичным, он был страшным!
Ни старик, ни мальчик… Неизвестно кто! Лошадкин, Верблюдкин!..
А что он мог сделать, когда в парикмахерской так и сказали: стрижка не поможет, только бритьё головы…