Трагический исход
Шрифт:
– О, вот мысль так мысль! – сказал он себе. – Раз я не могу обратиться ни к барону, ни к баронессе, то есть ни к мужу, ни к жене, я обращусь к любовнику!.. Или я сильно ошибаюсь, или так называемый Морис Юбер здорово рассердится!
Зизи зашел в почтовое отделение.
С величайшим душевным спокойствием он занялся поисками адреса доктора Мориса Юбера. Это было не трудно сделать. В первой же справочной телефонной книге имелись нужные сведения, и Зизи отправился к врачу.
Но, разумеется, он не допустил такой ошибки,
Напротив, он нахально наврал камердинеру молодого врача, спросившему, что он желал:
– У меня поручение! Не мог бы я увидеть господина доктора?
Эта просьба сделала свое дело, и Зизи был немедленно принят молодым человеком. Однако, как только Зизи остался наедине с Морисом Юбером, его поведение изменилось. До сих пор оно было почтительным, теперь стало откровенно дерзким.
– Что ты хочешь, малыш? – спросил врач, узнав юного слугу Валентины.
– Объяснений! – быстро ответил Зизи. – И удовлетворительных к тому же! – Заявление выглядело настолько неожиданным, что Морис Юбер был ошеломлен.
– О чем это ты говоришь? – спросил он.
Но Зизи был рассержен. Резким взмахом руки он прервал Мориса Юбера.
– О! Все в порядке! – произнес он. – Господин доктор, не надо стращать меня! Мы живем в республике, прежде всего! Затем, я совсем не боюсь! И наконец, вы влюблены, и только поэтому я вам прощаю многое…
От крайнего изумления Морис Юбер перешел к абсолютному непониманию…
– Я влюблен?.. – повторял он. – Мы живем в республике?.. Однако, ты сошел с ума, мой мальчик?
– Возможно! – ответил Зизи. – Но я не люблю, когда мне об этом говорят. Кроме того, если я сумасшедший, то вы мерзавец! Вот!..
На этот раз Морис Юбер подскочил к груму и основательно его встряхнул:
– Ну, чертенок, – пробормотал он, – что это тебя разбирает?
– Ничего! – сказал Зизи. – Не надо так расстраиваться: у меня приступ откровенности.
И выскользнув из рук доктора, Зизи объявил, бросаясь за кресло:
– Прекрасно! Вы мерзавец! Разве это хорошо, оплачивать Гаду, чтобы я ей раскрывал все фокусы! Это не поступки влюбленного, так действуют шпики! И потом – Гаду, вот гадость-то! Еще немного, пять минут первого вместо без четверти двенадцать дня, и я был бы схвачен за участие в краже другой барышни! Господин доктор, это была ваша ошибка! Вот и все!..
Если бы земля обрушилась под его ногами и пламя вулкана заволокло его мирный рабочий кабинет, и тогда доктор Юбер не был бы более удивлен…
– Гаду? – повторял он. – Кто это такая? А кто такая другая барышня? Почему ты был бы схвачен в пять минут первого вместо без четверти двенадцать…
– Хватит говорить! – возразил Зизи. – Сядем, принц, вот и все дела. Святая истина, я скажу вам все, что знаю, но надо, чтобы вы дали мне честное слово, что будете откровенно отвечать. Ну как, идет?
Вульгарная речь грума, хорошо вышколенного на службе у Валентины, который, казалось, внезапно стал хулиганом, поведение Зизи, его непонятные заявления, все это подтверждало Морису Юберу, что, очевидно, произошло что-то странное, какое-то новое событие. И, следовательно, надо иметь терпение и не выставлять своего собеседника сразу же за дверь. Тогда он спокойно уселся и сказал:
– Говори! Рассказывай все, что ты хочешь! До настоящего момента я ничего не понял из того, что ты говорил. Постарайся выражаться яснее! Ну, начинай! Я тебя слушаю!
И Морис Юбер стал слушать странную обвинительную речь, которую Зизи с дьявольским апломбом произносил против него!
Грум пустился в объяснения. Оказывается, он сам был уверен в том, что Гаду нанял молодой доктор, чтобы шпионить за Валентиной де Леско. Он не скрывал того, что передавал Гаду некоторые сведения. Он также ничего не утаил о своей двусмысленной роли, которую играл, разумеется совсем невольно, при похищении барышни из «Деревянных коней».
Наконец он сказал, став снова вежливым:
– Видите ли, господин Юбер, мне хотелось бы верить, что это не ваша ошибка, но все-таки вы были неправы, поручив Гаду следить за баронессой Валентиной де Леско. Такие вещи не делаются!.. Вы ей слишком много говорите… Она знает все, что происходит в особняке на улице Спонтини… Ведь это вы ее информируете…
При этих словах Морис Юбер наконец взорвался.
– Но, черт подери, – закричал он, – я никогда не делал ничего подобного! Я не знаю никакой Гаду! Я абсолютно не в курсе темных делишек этой женщины! Я совершенно не участвую в том, что происходит…
Теперь Зизи уже ничего не понимал!
Если Гаду не была на жалованьи Юбера, кто же ее нанял? И если доктор ее не знал, кто же ей рассказывал о семье де Леско?
– Господин Юбер, – произнес Зизи, немного подумав, – то, что вы сказали, может быть, и правда, а, может, и нет! Я ничего об этом не знаю! Но правда то, что Гаду замышляет нехорошее дело против моей бывшей хозяйки! Поэтому, если вы действительно неравнодушны к мадам Валентине, то постараетесь вывести все это на чистую воду… Хотите видеть Гаду?
Морис Юбер не колебался…
Впрочем, молодой врач уже размышлял о странных заявлениях Зизи, и чем более он об этом думал, тем более поведение грума казалось ему странным, даже подозрительным.
«Действительно, надо, чтобы я пролил на это свет! – подумал Морис Юбер. – Все заставляет предположить, что на самом деле замышляется какая-то таинственная махинация против Валентины… Впрочем, кто эта другая молодая женщина?»
Морис Юбер ответил Зизи:
– Да! Я хочу видеть Гаду! Ты меня отведешь к ней… и постарайся не сворачивать с дороги…