Трактир на Пятницкой

Леонов Николай Иванович

– Тихо! – крикнул Климов и поднял руку. – Докладывайте, Панин.

– Нечего докладывать, товарищ начальник. Сперли жулики мой блокнот, и сгорел я, еле ноги унес. Едем в трактир, надо выручать Михаила.

Машина грузно осела под непомерной тяжестью восьми человек и, чихая и кашляя, выкатилась в переулок. Панин сидел у усатого здоровяка на коленях и умоляюще просил:

– Дайте наган, братцы, больше месяца в руках не держал.

– Держи, – Климов обернулся и протянул оружие. – Ты лучше обстановку знаешь, скажи,

как людей расставить.

– Двое со двора пусть припрут колом заднюю дверь, один останется у парадной лестницы, остальные пройдут через зал в кабинеты. Согласны, Василий Васильевич?

– Сейчас ты командир, – ответил хмуро Климов. Панин чувствовал, начальник еле сдерживается, чтобы не засыпать его вопросами.

– Сомов и Лапшин – во двор, Виктор останется у парадных дверей. Зайцев и Шленов пойдут с нами, – сказал Климов и выскочил из остановившейся машины.

– Уголовный розыск. Всем оставаться на местах, – громко сказал Климов и поднял руку с наганом. Николай хотел его обогнать, но Климов загородил дорогу и пошел впереди. Посетители провожали их настороженными взглядами, и Панину казалось, что каждый облегченно вздыхает, когда они проходят мимо. В коридоре Климов остановился, направил наган на кабинет и сказал:

– Трактир окружен уголовным розыском. Всем находящимся в кабинетах выйти с поднятыми руками и встать лицом к стене.

Раздался звон стекла, и из центрального кабинета показался чей-то зад. Видимо, выходящий считал, что выходить спиной безопаснее. Панин узнал своего напарника и заклятого врага – полового Алешку.

– Следующий, – Климов щелкнул курком.

– Нету никого. Утекли, – пробормотал Алешка. Панин проскочил мимо Климова и отдернул портьеру. Кабинет был пуст. Николай дал Алешке по шее и спросил:

– Когда ушли?

– Да минут десять, наверное. В коридор выкатился хозяин и, быстро крестясь, запричитал:

– За какие грехи тяжкие, граждане начальники? – оглядел пустой кабинет и всплеснул руками: – Ах, бандиты проклятые, наели, напили и ушли! Кто же за них, антихристов, платить будет? – он увидел Панина и схватил его за руку. – Николушка, заступись! Что же ты раньше молчал, красный командир? Видел, что в страхе божьем держат и душу вынимают из старика, и молчал! Может, придут еще!

Климов хмурился и разглядывал носки ботинок. Панин оттолкнул хозяина и прошел в зал.

– Николашка, еще графин водки! – закричал какой-то пьяный, пяля на Панина бессмысленные глаза.

Николай подошел, положил на стол наган, поправил пьяному галстук и спросил:

– Может, хватит?

Кругом засмеялись, а гуляка, сложив губы трубочкой и удивленно подняв брови, силился что-то сказать и отпихивал наган вялой рукой.

– Кончай балаган, Панин, – бросил на ходу Климов. – Едем.

В отдел возвращались молча. Панин чувствовал, что все смотрят на него осуждающе, и он прятал глаза.

– Ну,

казак, что дальше будем делать? – спросил Климов, когда они остались одни. – Положение хуже, чем месяц назад. Ты расшифрован, налетчики ушли и увели с собой Лаврова. А все иксы на своих местах, и ни на один вопрос мы ответа не получили. Главное – что с Лавровым? Рассказывай. Подозревают его?

– Никогда, – уверенно сказал Панин. – Мишка сейчас правая рука Серого.

– Где теперь их искать?

– Михаил позвонит.

– Если будет иметь возможность.

– Василий Васильевич, вы не знаете, какой он хитрый. Михаил их всех проведет и выведет.

– Как ты провалился и как спасся?

Климов слушал, не перебивая, сопел погасшей трубкой, а когда Николай рассказал про Пашку, удивленно пожал плечами.

– Но мы все-таки продвинулись, Василий Васильевич, – заканчивая свой доклад, сказал Панин, – главарь у налетчиков – отец Василий.

– Что? Брось дурака валять! – Климов встал и сделал шаг к Панину.

– Абсолютно точно. Я и раньше подозревал, а вчера, когда мне Михаил шепнул, что Серого вызвал шеф – так мы окрестили неизвестного, – я весь трактир облазил и нашел голубчиков. Заглянул в слуховое окно – вижу, сидят в винном погребе хозяин и Серый. Это сразу после убийства Свистка он его вызвал. Отец Василий смотрит на Серого зверем, улыбочки на лице нет, стучит кулачком по бочонку и что-то говорит, а Серый только руками разводит и, видимо, оправдывается. Я совсем в окошко башку засунул, но толком никак не разберу, слышу, грозит хозяин: “приказываю... выметайся” – и что-то еще. Серый пот вытирает и опять руками разводит. Больше мне нельзя было сидеть там, и я убежал.

– Молодец, Николай, – сказал Климов и первый раз за весь вечер улыбнулся. – Ты даже не представляешь, как это важно.

– Почему же я не представляю? – спросил Панин с обидой. – Я еще и не то сделал. Через час я залез в погреб и простукал все бочки. В пяти-семи бочках не вино совсем, так как звучат они иначе. Хотел отломать крышку и заглянуть, да не рискнул.

Климов тяжело вздохнул.

– Ну, что мне с тобой делать?

– Я же не заглянул, – Панин развел руками. – Ничего со мной делать не надо. Уверен, что в бочках награбленное добро хранится.

Климов раскурил трубку и стал расхаживать по кабинету, что-то бормоча себе под нос и сердито поглядывая на Панина.

– Интересно, очень интересно, – сказал он и остановился. – Как же мы раньше не сообразили? Такой смирный старичок, приютил налетчиков, открыл им кредит. Эх, начальничек я липовый, – Климов постучал трубкой по лбу. – Теперь-то мы им прищемим хвост. Старика можно брать хоть сейчас. Он, спасая свою шкуру, расколется и свидетелей необходимых найдет.

– Нельзя этого делать, – перебил Панин. Климов подошел, схватил его за уши и стал трясти.