Трамлин-полет
Шрифт:
Осталось пять секунд. Включаю передачу. Три... две... даю полный газ - старт! ЗИЛ резво берет с места. Ныряю в первый поворот и тут же без сброса газа перекладываю руль вправо, стрелка спидометра заплясала у отметки девяносто; взмываем вверх, полсекунды невесомости, и, приземлившись на все колеса разом, несемся дальше. Пошла привычная работа гонки. Двигатель звенит на предельных оборотах, дрожь его напряжения передается всему телу машины. Только на торможениях мотор утробно стонет, захлебывается, но потом, рыкнув, вновь взрывается оборотами. Бросаю автомобиль из одного поворота в другой, прыгаю, разгоняюсь, торможу и снова разгоняюсь.
Запомнить все оттенки поворота на скоростном участке невозможно - их тысячи, но ключевые моменты просто
Взлетев очередной раз на холм, я увидел впереди костры. Это греются болельщики. А раз болельщики, значит, что-то там есть необычное. Для них зрелище, а нам ушки востро держать надо. Но это место я и без костров помнил. Оно выглядит так. Лесная дорога, все время петляя, идет довольно круто вниз. Повороты становятся положе, а скорость, естественно, больше. И тут на всем ходу, вплотную к озеру, надо прописать левый поворот. В стенограмме он обозначен как "левый шесть, опасно!". Опасен он тем, что на предельной скорости машина, а в особенности грузовая, трудно управляема. Случись что, двигателем себе не поможешь - он уже все отдал. "Поймать" автомобиль в таких ситуациях можно лишь филигранной работой. Любая ошибка на входе в поворот в выборе траектории, малейший промах в рулении приводят к тому, что автомобиль буквально выбрасывает с дороги. А дальше? Дальше... летчики, например, в подобной ситуации посоветовали бы катапультироваться.
Казалось, чего проще, подстрахуйся и поезжай тише. Ан нет, не получается. Хитрость в том, что именно в таких поворотах и выигрываешь гонку, именно в них проявляется мастерство.
"Левый шесть, опасно!" - прозвучало в наушниках за секунду до того, как наш ЗИЛ выскочил из леса. Вот и озеро, а вот и поворот. Но... о Боже! Вдоль берега, как при параде на Красной площади, - толпа зрителей, а за ними машины технического обслуживания. Не дорога, а коридор. Причем, идиоты, большинство стоит в самом опасном месте - на внешнем радиусе, между трассой и озером!
Так, думаю, если не ошибусь, а вроде не должен, то все пройдет нормально. Не сбрасывая скорости, прицеливаюсь и направляю ЗИЛ в поворот. Тут же нутром чую, что номер не пройдет. И хотя видимых причин для этого нет, голова буквально гудит от перенапряжения. Включается "замедлитель".
Тело мгновенно превратилось в сплошное ощущение. Автомобиль и тело становятся единым целым. Теперь оно чувствует, как задыхается на бешеных оборотах мотор и как - именно сейчас!
– не хватает его поддержки. Как колеса из последних сил скребут протектором, пытаясь хоть как-то зацепиться за дорогу, но не могут, скользят все сильнее и сильнее.
Разум, который теперь существует отдельно от тела, спрашивает (как бы больше из любознательности, чем по необходимости): "Почему колеса скользят? Под нами же песок!"
Тело ощущениями уходит в колеса, потом дальше, как бы расплывается по земле. И вдруг ему становится все ясно. Мороз! Мороз скрепил влагой песчинки, и они превратились в монолит.
"Не вздумай тормозить, - предупреждает спокойно разум и тут же моделирует последствия такого шага: многотонный автомобиль, сметая людей и технику, уходит правым боком в озеро. Разум продолжает: - Спокойно, не паникуй! Не ошибись в рулении. Держи полный газ!"
Тело чувствует, как в моторе зависли клапаны, и он задыхается, как отчаянно царапают мерзлый грунт колеса, но уцепиться за него,так и не могут. Машину начинает разворачивать.
"Доверни руль вправо, но несильно".
Тело поворачивает. Машину теперь сносит всеми колесами одинаково.
"Остается только ждать".
Ждать! Напряжение удавкой стягивает время,- и оно совсем замирает. Уже не слышно двигателя, не видно ничего кругом, только медленное, медленное скольжение колес к неподвижно стоящим людям. Еще чуть-чуть - и они будут смяты, раздавлены жуткой силой. Но уже не видно и этого - осталось только огромное; заполняющее все собою колесо, которое вот-вот упрется в песчаный отвал.
Раздается голос разума. Он по-прежнему спокоен, даже несколько ироничен: "Если отвал выдержит, мы выкарабкаемся"
Отвал сдвигается, но держит. Колесо, еле-еле поворачиваясь, грызет протектором податливый грунт отвала, но ОН ДЕРЖИТ! Машина начинает выкарабкиваться из поворота.
И тут, за какое-то мгновение до возвращения в мир нормального времени, а скорее всего на пути к этому миру, ярко вспыхнула "картинка" зрительного восприятия. Оказывается, моя голова повернута вправо - в сторону, куда должна была вылететь машина, не удержись она на дороге. И я вижу рядом, совсем рядом людей, стоящие за ними машины и чистую, без единой морщинки, черную гладь лесного озера. Полнейшая тишина и обездвиженность - как на стоп-кадре в кино, но, в отличие от него, четкость изображения поразительная! "Картинка" черно-белая: испуганные лица; широко открытые глаза; искаженные страхом рты; кто-то, судя по позе, уже бежит прочь; кто-то еще только собирается, но все АБСОЛЮТНО НЕПОДВИЖНО!
Миг пролетел, и передо мной стремительно бегущая дорога. Левый шестой опасный уже позади. Первое, что слышу, - выдох штурмана и затем уже его искаженный до неузнаваемости голос:
– Ну ты даешь!
– И тут же следом: - Сто пятьдесят, правый пять на левый четыре, опасно!
Я частенько расспрашивал своих коллег по ралли и кольцевым гонкам об этом состоянии. Оказалось, что практически все в той или иной степени через него многократно проходили. Столь ярких ощущений, правда, ни у кого не было, но четкое понимание, что со временем происходит что-то не то, было у всех. Конечно, и у меня не на каждом повороте время подобные коленца выкидывало. Случаи, когда "замедлитель" включался на полную катушку, можно по пальцам пересчитать, но ощущение незначительной деформаций времени всегда сопровождает работу на пределе, когда как бы балансируешь в пограничном слое.
Копаться в этом можно до бесконечности, поэтому вернемся к телефонному звонку. История эта началась двумя месяцами раньше, в Тольятти на ВАЗе. Я приехал туда уже как журналист и должен был собрать материал об автокроссе "Серебряная ладья". Тогда-то мне и повстречался Владлен Васильевич Белозеров. В прошлом раллист, он руководил спортлабораторией. Работа его только-только начинала раскручиваться, и желание поближе познакомиться с журналом "За рулем" мне было понятно. Не исключаю вариант, что понимал Владлен Васильевич и мой "отходняк" - сам через него прошел. Короче, совершенно неожиданно он предложил мне выступить на ралли "Жигули". Я ему говорю, что, мол, завязал, да и машины нет. А он: "Машину я тебе подготовлю. Бери напарника, и вперед! Развеешься немного".
Ударили мы тогда по рукам, а я потом и думаю - дурак, что согласился! Уходя, уходи, так ездить - только раны бередить. Да надо сказать, и небезопасное это дело: в форму войти наверняка не успею, зима, скользко, трасса неизвестная, машину кое-как подготовят (это естественно - кто же будет стариться для дяди). А вдобавок ко всему голова будет работать по привычке в прежнем ритме, а руки-ноги уже не те. Это я хорошо знаю, как бывает, - вроде ничего сложного, мысленно быстренько все проделал, а руки не успели! И ведь видишь, что не успевают, а поделать ничего не можешь. Наигадчайшее состояние! Причем такое случалось, когда и причин вроде не должно было быть, а после перерыва в полтора года... Хотя, с другой стороны, все может быть. Опыт есть опыт. Стасис Брундза, он у нас в стране самый титулованный раллист, говорил, что нужная реакция лично у него восстанавливается довольно быстро - неделя интенсивных тренировок. А вот привыкать к скорости очень тяжело. В связи с этим мне вспомнился один разговор.