Трансгалактический Моджо-тайп

Артему Пироговскому

«Он же псих долбаный. С таким гадом надо быть очень осторожным, потому что, как бы он ни старался, он просто не может не говорить правду».

Хантер Томпсон «Большая охота на акул»

«Если общество намерено объявить меня вне закона, – сказал Кизи, – тогда я сделаюсь изгоем, причем чертовски хорошим. Людям только этого и нужно. Во все времена люди нуждаются в изгоях».

Том Вулф «Электропрохладительный кислотный тест» «Когда наступит время оправданий,Что

я скажу тебе?Что я не видел смысла делать плохо,И я не видел шансов сделать лучше».Борис Гребенщиков «Сны о чем-то большем»All across the nation, such a strange vibration,People in motion,There`s a whole generation, with a new explanation,People in motion, people in motion.Scott McKenzie «San-Francisco»

В мое время быть типпи считалось крутым. Хотя, если честно, большинство типпи, с которыми мне приходилось сталкиваться, оказывались либо самовлюбленными мерзавцами, либо наивными дураками-идеалистами. Но я не был типпи, мне повезло, я так и не научился врать самому себе. Поэтому я был недотепой. И Ревущий Медведь тоже, и Молчащая Сова, хотя последний был достаточно наивен, чтобы стать типпи, но он связался с плохой компанией. С нами…

Если типпи были кем-то вроде хиппи 60-х, то мы напоминали скорее битников. Битники тоже были крутыми, у них был Берроуз, но у них не было Вудстока, а у хиппи Вудсток был. И Вудсток оказался круче Берроуза, вот что я пытаюсь вам объяснить. Кто вообще помнит о битниках? Единицы. Зато про хиппи и лето любви помнят даже здесь и сейчас, когда расстояние до него исчисляется не только веками, но и световыми годами. Но в этом-то и кайф! Быть типпи в наше время значило быть на волне. А мы перли поперек волны. Понимаете, о чем я говорю?

Я родился на маленькой планете Кингстон сорок семь лет и шесть месяцев тому назад. С этим мне не повезло, потому что Кингстон – это дыра. То есть, фактически, это не дыра, а небесное тело, обладающее атмосферой (да здравствуют управляемые бактериологические процессы!), единственным городом, построенным вокруг большого завода по производству ядовитой дряни под названием «гелий 333» и пятью разными бургерными. Но, по сути – дыра дырой, без всякой надежды стать чем-то большим. Провинция – либо благородна, как седой ветеран, либо – диагноз. Кингстон была планетой-диагнозом.

А я был сначала мал, потом юн, потом молод и вокруг ничего не менялось. И сама эта перспектива неизменности и пресловутой стабильности (до конца отведенных тебе дней и да благословит Господь всемогущий стол данный мне и людей данных мне и всю эту ерунду, которая окружает меня при жизни и будет окружать мою могилу до тех пор, пока огонь очищающий не сотрет с лица вселенной саму память о человечестве), взламывала мне мозг и горстями закидывала в него губительные вирусы: надежды, мечты, грезы о чем-то большем. Нормальная ситуация, все мы в юности мечтаем о чем-то большем. Вопрос в том, насколько сильно ваш организм был поражен этой заразой? Если бы к моей голове тогда поднесли счетчик «нормально-ненормально», его бы не разнесло в клочья. Но указатель болтался бы где-то в районе критической отметки.

Как и положено зараженной системе, я довольно быстро перестал соответствовать представлению о том, каким должен быть хорошо воспитанный юноша Кингстона. Мои родители, мои друзья, мои одноклассники, соплеменники, сопланетники, собратья, соседи, короче, все эти so-so, таковое представления имели. И именно они гораздо раньше меня поняли, что во мне что-то сломалось. Наверное, они копались в файлах

на моей консоли, и им не понравилось все то, что я слушаю, то, что я смотрю, и то, что количество порнографии в памяти не превышало количество фотографий других планет.

Видите ли, в чем дело, дорогие читатели. Планета Кингстон – это планета домоседов и патриотов своего куска бесконечной вселенной. Вы заметили, что все ограниченные люди рано или поздно обращаются к патриотизму? Причем, сам-то по себе патриотизм – штука неплохая. Но ведь и ядерная энергия сама по себе – неплохая штука. Она просто есть и все. Она не виновата в том, как ее используют плохие умные люди. Так что, когда я встречаю человека, на полном серьезе говорящего о себе, как о патриоте, я сначала долго приглядываюсь к нему, и только потом соглашаюсь выпить за его счет. Понимаете?

Еще раз: Кингстон – планета домоседов. На людей, которые покидают ее прекрасный климат, вечный покой и никогда не меняющийся порядок вещей, здесь смотрят косо. Поворачивают голову, упираются подбородком в плечо, и смотрят. Я бы вот как сказал: Кингстон хорош для людей моего нынешнего возраста. Когда начинаешь мечтать о неизменности, отсутствии сюрпризов, хорошей погоде и предсказуемом завтрашнем дне. Но тогда мне еще не стукнуло сорок семь, а едва исполнилось семнадцать! Я закончил школу и один курс института, предоставляющего возможность получить весь спектр теоретических знаний, которые могут понадобиться молодому человеку на заводе по производству «гелия 333». Еще два года, и я смог бы получить работу на том же самом заводе. Солнце всегда вставало бы на востоке, и всегда заходило бы на западе. Луна по имени Гаваи-5 была бы серым овалом на ночном небе, а луна по имени Кокос – тоже овалом, но красным. И так из года в год, из десятилетия в десятилетие. Рано или поздно у меня появилась бы любимая футбольная команда, и любимое место в любимом баре. А еще чуть позже я бы пришел к выводу, что прожил славную жизнь. Клянусь, так бы оно и было, если бы однажды на Кингстоне не появились типпи. Господи Иисусе, Дева Мария и все апостолы, какая бы прекрасная скучная жизнь у меня была! Но черт меня побери, если я жалею о том, что она не случилась!

И можете считать меня кем угодно. Дураком? Ладно, буду дураком. Шутом? Да, не вопрос. Стареющим идеалистом не от мира сего? Эй! Я вовсе пока не старею. Мне всего сорок семь лет, меня зовут Том Хант, и я намерен замутить одну из этих своих статеек. И как обычно, я буду рассказывать о самом себе, о том, что вижу, о том, что слышу, о том, что скрыто, и о том, что наяву, и вы, черт возьми, не заметите, как я расскажу вам о вас самих. И хотя многие не согласятся со мной, скажут, что я солгал или перегнул палку, но, парни, тихо, не надо судорог. Я всего лишь напишу то, что я о вас думаю, а как там обстоит на самом деле – спросите у тех, кто никогда не покидал славной провинциальной планеты Кингстон. Они знают, потому что они знают вообще все, и в этом их фишка. Но в этом же и их трагедия. Ибо незнание – прекрасно, оно ведет нас в будущее.

Стоп! Я же собирался рассказать вам о том, как на Кингстоне появились типпи. Для нашей дыры того периода это была та еще история! Когда огромный корабль, покрытый психоделическим граффити, приземлился на аэродром города, который тоже называется Кингстон (фантазия – грех), были потрясены все незыблемые устои общества. А когда космонавты в не менее расписных скафандрах вывалили наружу и тут же отправились в ближайший бар, неподобающе хохоча, неподобающе гремя неподобающей музыкой и неподобающе вращая зрачками, это перешло уже всякие границы. Приехал шериф О`Нилл со своими парнями, надавали бедолагам по гермошлемам, поломали гремящую аппаратуру, и заставили немедленно покинуть планету. Вот и все, каких-то жалких сорок минут на событие, которое изменило мне жизнь, и свидетелем которого я даже не был, потому что как раз в это время сидел на лекции по сопротивлению материалов.