TRANSHUMANISM INC. (Трансгуманизм Inc.) (Трансгуманизм)
Шрифт:
– Импланты «нейролинк-хелпер» позволяют использовать холопов самым широким образом, от военного дела до сельхозработ. Вы просто меняете стоящую в импланте программу. Кто-нибудь видел как?
– Через прожигало! – закричали с задней парты.
Коуч улыбнулся.
– Слышал такое сельское словечко, слышал. Мозг хелпера рудиментарен и служит просто дополнением к импланту, как бы биологической подставкой, интерфейсом между чипом и мышцами. Запомните главное. Биоработник, хелпер или попросту холоп – это ни в коем случае не человек, хотя получено это существо на основе человеческого генома. Хелперов выращивают как овощи – на погруженных в наножидкость мультиплацентах, и геном их составлен таким образом, чтобы ни о какой второсигнальной умственной активности не могло быть и речи. На слова хозяина
На задних партах, где сидела сельская молодежь, засвистели и забубукали, но коуч сделал серьезное лицо. Видимо, это была не та область, где приветствовались шутки или отклонение от официальной линии.
– Эти существа абсолютно не агрессивны, – продолжал он. – Что неудивительно – их интеллект неотделим от программы на импланте. Их собственный мозг можно сравнить с мозгом самой примитивной домашней скотины. По закону на хелперов распространяются права животных.
– А почему у них постоянно такая улыбка на лице? – спросила сидевшая рядом с Маней девушка в дворянском картузе. – Прямо как у Джоконды.
– Это уже другая история, – ответил коуч. – Как вы догадываетесь, при проектировании хелпера его разработчики столкнулись с целым рядом вопросов нравственного характера. С одной стороны, это животное-биоробот. С другой стороны – наш родственник. Существо, полученное на основе модифицированного генома белого европейца, чтобы не было никаких исторических ассоциаций. Хелпер – практически переделка человека назад в обезьяну. У него редуцированный, но живой мозг. Будет ли это существо страдать? Гуманно ли обрекать его на рабскую и бессмысленную с человеческой точки зрения жизнь? Чтобы разрешить эти сомнения раз и навсегда, было решено сделать этих существ субъективно гораздо более счастливыми, чем люди. Хелпер выполняет команды – и испытывает от этого бесконечное, превосходящее любое наше понимание счастье. Или, может быть, лучше сказать «удовлетворение». Это обеспечивается потоком позитивных нейротрансмиттеров, на порядок превосходящим человеческий, и одновременно на порядок увеличенным числом рецепторов, способных этот поток воспринимать. С эмоциональной точки зрения жизнь хелпера – симфония невыразимого счастья, и даже боль, необходимая для защиты организма, для них лишь слегка диссонирующая нота в этом невероятном, непредставимом для нас ежесекундном потоке блаженства. Они испытывают радость даже от переломов и голода. Пережить нечто подобное могут разве что некоторые банкиры с верхних таеров, и то недолго, так как человеческий мозг имеет в этом отношении достаточно жесткие ограничения. С точки зрения природы наш мозг – никак не орган счастья. А вот мозг хелпера к этому довольно близок.
– А почему холопы так мало живут? – спросил кто-то сзади. – Всего десять лет. Это чтобы мы постоянно новых заказывали?
Коуч развел руками.
– Здесь я не могу ответить однозначно. Возможно, определенная связь с бизнес-стратегией производителя присутствует. Но главное в том, что организм хелпера похож на человеческий только внешне. Он развивается из искусственно формируемого зародыша до полностью взрослой рабочей особи всего за пять-девять месяцев, в зависимости от сборки. Хелперы не имеют возраста в обычном смысле. И не имеют пола – они небинарны.
– У нас на ферме одни тетки, – сказала одна из девушек.
– Это, вероятно, по распоряжению вашей маман, – улыбнулся коуч. – Чтобы не смущать вашу невинность. Более дорогие модели могут выращиваться в виде точных копий мужчин и женщин, но это просто дизайн. Их репродуктивная система – муляж…
– Ничего себе муляж, – присвистнул кто-то на последней парте, и в аудитории засмеялись.
– В том смысле, – поднял палец коуч, – что к самостоятельному размножению они не способны. У хелперов не бывает ни детства, ни старости. Хелпер сильнее человека, но не так живуч. Мозг хелпера практически сжигает себя за десять лет тем ежедневным счастьем, про которое мы говорили. И умирает хелпер сразу, когда подходит генетически или программно заданный срок. В общем, не жалейте
И коуч вывел на экран светящийся слоган:
Иван-да-Марья (TM). Им лучше, чем тебе!
Видимо, коуч получал зарплату не только в «TRANSHUMANISM INC.» Или, тут же сообразила Маня, это вообще глупая постановка вопроса, потому что «Иван-да-Марья» – просто филиал трансгуманистов. Наверняка так и есть, можно даже не проверять. Все они одна контора…
Возможно, Гольденштерну нравилось не столько учиться, сколько проводить время в аудитории, полной молодежи. Большую часть времени Маня не чувствовала его присутствия.
Но один раз она ощутила в душе странную сосущую тревогу, источник которой точно был не в ней. Произошло это на безобиднейшем из занятий – филологии.
Темой урока был литературный памятник под названием «Тумбочка Рабиновича». Это был сборник еврейских каббалистических анекдотов карбоновой эры, составленный при первых Михалковых-Ашкеназах.
Сперва филокоуч рассказал про историю анекдота – короткой смешной байки, которая в досетевом прошлом (коуч говорил о нем как о забытом Золотом веке) служила как бы фольклорной валютой, имевшей хождение наравне с «девальвированными медийными нарративами». Но некоторые собрания анекдотов – например, цикл о Ходже Насреддине или «Тумбочка Рабиновича» – содержали глубокий духовный смысл.
Коуч зачитал несколько примеров из книги, раскрывая их многослойное значение – от политического до эзотерического. Некоторые в аудитории хихикали, но Мане ни разу не стало смешно. После очередного теоретического пассажа филокоуч сказал:
– А сейчас я приведу свой любимый анекдот из «Тумбочки». Чтобы вы поняли, о чем речь, придется объяснить некоторые культурные референции. В раннем карбоне вместо электронной почты люди обменивались телеграммами. Это было почти то же самое, что электронная почта – только письма проходили через специальное приложение, называвшееся «Телеграф». Телеграмму сначала распечатывали в офисе «Телеграфа», где ее читали цензоры, а потом распечатку приносили вам домой. Можете представить себе карбоновый футпринт подобной практики. При отправке карбоновых телеграмм оплачивалась каждая буква. А евреев в это время считали скупым народом – во всяком случае, в славянском фольклоре. Теперь вы знаете достаточно, чтобы понять, о чем пойдет речь. Итак…
Коуч сделал таинственное и торжественное лицо, как подобает при обращении к древнему эпосу, и пропел:
– Абрам умер. Его сосед Мойша посылает телеграмму Исаку: «Абрам все». Исак отвечает: «О».
Сделав паузу, показывающую, что тело анекдота кончилось, коуч уже другим тоном продолжил:
– На профаническом уровне это понимали в том смысле, что евреи экономят на всем, в том числе и на выражении эмоций. Но «Тумбочка Рабиновича» разъясняет, что на тонком плане анекдот повествует о другом: некий цадик совершил запретные магические действия, поднялся по ступеням сожженного пути и уподобился Всемогущему и Всеведающему. Возвысившись духом, он умер как отдельная личность и стал ничем, а через это всем – как было зашифровано в «Интернационале» и других эзотерических проекциях каббалы. И вот другой каббалист извещает об этом третьего, их общего учителя. Наш Абрам стал всем! Но третий, вместо того чтобы поздравить ученика с духовным достижением, издает вопль ужаса. Вглядитесь только в это разинутое «О», напоминающее «Крик» Мунка… Почему он кричит? Да потому, что понимает в божественном куда больше первых двух…
Коуч сделал театральную паузу.
– …и, понятное дело, все они экономят на телеграммах.
Вот тут Маня и почувствовала тоску – не обычную лицейскую скуку, а какую-то не знакомую прежде пронзительную, почти физическую боль в груди. Словно бы она слышала уже эту байку и с тех пор так и не сумела вытряхнуть ее из ума.
Она подняла глаза на портрет вождя, чтобы отвлечься – и это почему-то подействовало.
С портрета на нее смотрел черноволосый мужчина лет тридцати-сорока, с лицом серьезным и усталым от ночных раздумий. Под портретом была подпись маленькими буквами: