Траурный эндшпиль
Шрифт:
Методика работала как швейцарские часы, это четвёртый шустряк, пойманный нами. Только вот мы были вынуждены убить аж восьмерых шустряков, пришедших вместе с ним — Кандинский требовал их в целом виде, а не порубленных на куски. И последнего мы собирались брать совсем целым, для чего у меня есть наручники для особо опасных преступников.
— Опять зачищать… — посетовала Шув, когда я захлопнул дверь «Газели».
— Зато артефакт достойный, — усмехнулся я. — Кстати говоря!
Вскидываю левую руку, сжимаю её в кулак и направляю на старательно переставляющего ноги зомби. Усилие воли и из синего сапфира кольца вырывается
Зомби, грудь которого пронзил ледяной заряд, остановился, опустил взгляд себе на грудь, после чего рухнул, как подкошенный. Полагаю, достало позвоночник, а ведь ледяные осколки прямо очень холодные и не спешат таять в плоти.
«Хорошая штука», — посмотрел я на кольцо. — «Жаль, что не перезаряжается до полного исчерпания заряда».
Пятьдесят зарядов должны перезарядиться за пять суток, но только после достижения нуля — сейчас зарядов двадцать шесть и я не буду спешить их использовать, а то мало ли…
— За работу, — позвал я Шув. — Закончим с этими и надо звать новую орду.
— А может, среди этих тоже притаился шустряк? — предположила она, срубая голову приблизившемуся к нам зомби.
— Вылез бы уже, — скептически покачал я головой. — Посмотрим.
Врезаюсь в толпу зомби, неспособных со мной ничего поделать, и рублю их палашом Мученика Кассиана. Не знаю, в чём дело, в жертвах ли или в том, что я сам нехило усилился, но частота инфразвуковых импульсов несколько возросла. Природа этих импульсов мне непонятна, это ведь просто высококачественный сплав железа, хрома, никеля, углерода, молибдена и, как уверяет меня Побожий, скандия.
Скандий — это обалденно редкая штука на планете Земля и я очень хочу найти её. До вот этого всего, килограмм окиси скандия стоил в районе четырёх тысяч долларов США, нередко пересекая этот рубеж, потому что его всегда мало. Сейчас он не стоит вообще ничего, кроме усилий, чтобы притащить его ко мне.
Я вижу великолепный потенциал скандия в сплаве с бериллием и алюминием — можно получить сплав потрясающих прочностных характеристик, которые пусть и будут сильно хуже того, что носили хай-тек французики, но лучше и легче, чем даже стальные броневые пластины.
«Скандий бы где-нибудь достать…» — мечтательно подумал я, срезая часть черепа очередному зомби. — «Ведь должно же быть где-то в Питере какое-нибудь производство?»
— Дим, шустряк! — привлекла моё внимание Шув.
Оглядываюсь на неё и вижу, что она указывает куда-то в толпу мертвецов. Смотрю в указанном направлении и замечаю, что через неплотные ряды бредущих к бесплатной трапезе зомби прорывается крупный шустряк в обрывках военной экипировки и в целёхонькой каске.
Форма была не наша, как и каска, поэтому полагаю, что это неудачливый попаданец или кто-то из выживальщиков, закончивший свой выживальщицкий путь очень печально.
Тепловизор показывал, что он очень тёплый, как и все шустряки. И бежит он стремительно, задерживаясь лишь на
— Я сшибаю, а ты хватай его петлёй, как обычно, а не как в прошлый раз, — произнёс я и ударом ноги сшиб шедшего на меня обычного зомби.
Шустряк проявил недюжинную прыть и бросился на меня в прыжке. Я быстро сделал два шага влево, после чего повернулся и рванул обратно, врезаясь в бок падающего шустряка.
Не ожидавший ничего подобного, мертвец упал на асфальт, оставив на нём фрагменты облезлой кожи с кусочками плоти, после чего попытался встать, но Шув уже была тут как тут и ловко накинула ему на шею петлю.
— Тащи! — скомандовал я и начал истреблять подступающих зомби.
Самое главное — успевать убивать их быстрее, чем они успеют накопиться для создания необоримого натиска. Один зомби не может почти ничего, им самое то воевать против вопящих в ужасе гражданских, но достаточно крупными скоплениями они могут останавливать танки…
Шув утащила брыкающегося шустряка к баррикаде, в которой мы оборудовали стальные ворота. Зайдя за них, она придержала створку, в которую уже пробежал я. Накидываю затвор и перехожу к отработанной практике обездвиживания шустряков.
С проколотыми суставами шустряк уже был не так крут, поэтому я легко схомутал его и оснастил пластиковым намордником. Из-под снятой каски выпал какой-то конверт.
— Хм… — озадаченно произношу я, после чего внимательно осматриваю конверт.
Он белый и чистый, совсем не похож на такой, каким должен был быть после ношения неизвестное количество времени под каской. Это значит, что это сюда кто-то подложил и сделал это относительно недавно. Надо быть аккуратным.
— Тащим его в «Газель»? — спросила Шув. — Это же последний на сегодня? Что за бумажка?
Не отвечая, я вынул кинжал Рагнара и перевернул конверт. Вроде бы, слишком плоский, чтобы содержать взрывчатку, а с сибирской язвой и прочими способами изощрённого убийства слишком долго и сложно возиться — не в наших реалиях. Поднимаю голову и осматриваю небеса.
— Так и знал, — произнёс я, увидев в тепловизоре небольшое пятнышко тепла в небесах.
Дроны, как и любой аппарат с двигателем, выделяют тепло, которое отлично видно через достаточно мощный тепловизор. У меня тепловизор из не очень прекрасного и очень далёкого будущего, до которого мы теперь едва ли доживём, поэтому шлем даже выделил объект в небесах, определил расстояние и пометил как дрон неизвестной модели. Барражирует на высоте два с половиной километра — это доказательство того, что оптика на дроне не гражданская и сам дрон отнюдь не мирный.
— Некромант… — процедил я и поднял конверт.
Внутри содержалось письмо, написанное аккуратным, явно женским, почерком.
Дорогой мой Дмитрий,
Приношу свои извинения за столь экстравагантный способ передачи письма и за то, что передаю тебе сообщение столь старомодным способом, но мне всегда казалось, что электронные способы общения недостаточно личные.
Мне хочется поговорить с тобой, чтобы обсудить наши взаимоотношения, которые начались не с того, продолжились не тем и обещают чересчур пикантный финал, которого я бы не хотела ни для тебя, ни для себя.