Требуется невеста, или охота на светлую
Шрифт:
Лэй профессионально замела следы. Или, что более вероятно, ей профессионально помогли.
Ну прямо какой-то, мать его, детектив.
Может, её вообще зовут не Эления, хоть имя для Светлых священно. Они до сих пор верят, что имя накладывает отпечаток не только на характер, но и на судьбу его носителя. И если от него отречься, можно потерять себя и не исполнить своего земного предназначения.
Как по мне, так всё это ерунда. Но я не Светлый и мало что понимаю в их традициях и верованиях.
— Ксанор,
— Это машина одного ублюдка, — нехотя отзывается брат.
— А поконкретнее? Ублюдков в Кадрисе много.
— Виталя Медины. Ленни познакомилась с ним на одной вечеринке. — Он с силой сжимает кулаки. — Я их познакомил.
Внутри уже вовсю полыхает злость, которую с каждой секундой становится всё труднее в себе давить.
— Зачем она могла ему понадобиться?
Брат шипит проклятие.
— Да йорг его знает! Он иногда закидывается дурью и в такие моменты становится неуправляем.
— Если с ней что-нибудь случится…
Теперь уже мне хочется сжать кулаки. На шее Ксанора, пока у него не начнут хрустеть позвонки.
— С каких это пор ты стал проявлять заботу о Светлых? — вскидывается отцовское недоразумение.
С тех самый, как помешался на одной фее-самозванке.
Вслух же, взяв себя в руки (или по крайней мере попытавшись это сделать), говорю:
— Эления работает на меня, а я забочусь о своих сотрудниках.
— О репутации ты своей заботишься и боишься скандалов, — огрызается брат.
Я не спешу его разубеждать. Пусть думает, что я о себе беспокоюсь. А я ведь действительно о себе беспокоюсь… О том, что не смогу сдержаться, когда доберусь до твари, осмелившейся выкрасть Элению.
Интересно, как Грассора отнесётся к правителю-убийце?
Остаток пути молчим. Я просто не в состоянии с ним сейчас говорить, потому что желание прибить распространяется и на брата.
Вот зачем нужно было знакомить её с такой мразью?!
Несмотря на час пик, нам удаётся избежать пробок, хоть даже те пятнадцать-двадцать минут, которые потратили, чтобы добраться до элитной многоэтажки, кажутся мне вечностью.
— Номер квартиры?
— Не помню, — яростно сплёвывает брат, а потом добавляет, кривясь: — Но помню этаж. Сто двадцатый.
И мы, рассыпавшись тьмой, переносимся вниз. Ксанор напряжённо оглядывается, втягивает носом воздух, я и делаю то же самое.
Светлая здесь. Я чувствую её запах, вот только не могу понять, за которой из дверей её прячут.
— Ну? — уже едва ли не рычу.
— Туда! — Брат бросается вперёд по коридору.
Я за ним, впитывая в себя аромат её кожи. Ещё одна дверь, за ней другая — хочется выломать к йоргам каждую, пока мы не останавливаемся у последней.
— Вот его квартира.
Это и так очевидно. Я чувствую, знаю, что она там. За толстой перегородкой, которая рассыпается у нас на глазах жалким крошевом. Тьма ползёт по двери, разъедая её, испепеляя, и если мы опоздали… То же самое случится с похитителем Ленни.
Ксанор врывается первым, я мешкаю с мгновение — душу раздирает страх. Я боюсь того, что могу там увидеть. Если его дружок сделал Элении больно…
Сбросив с себя оцепенение, бросаюсь следом и столбенею.
Лофт, в котором живёт этот урод, больше напоминает фотостудию. Вернее, это и есть фотостудия, а моделью йоргов фотограф решил сделать мою Элению. Она сидит на возвышении, к которому ведут ступени, и жмурится от пронзительного, направленного на неё света. Сидит, сжавшись в комок, с лицом, мокрым от слёз. Крылья — единственное, что скрывает её наготу. А это животное, Медина, как ни в чём не бывало её фотографирует.
Выродок.
— Ну же, детка, хотя бы одну улыбку. Расслабься и покажи, что там прячется под твоими крылышками.
Нас он замечает не сразу — громкая музыка поглощает звуки. Только когда Ксанор кладёт руку ему на плечо и резко разворачивает к себе, фотограф вздрагивает и роняет на пол фотокамеру. Сказать ничего не успевает: первый же удар, прилетевший подонку в челюсть, отбрасывает его от Ксанора на несколько метров.
Брезгливо стряхнув с костяшек пальцев капли крови, брат подходит к отползающему на заднице фотографу.
— Сейчас я узнаю, что скрывается под твоей черепной коробкой. Вряд ли найду там мозги, но посмотреть всё равно интересно. На пустое место. — Тьма, сорвавшись с его пальцев, стекает на пол и медленно ползёт, извиваясь, к йорговому любителю прекрасного.
— Ксан, прости! Ничего не было! Это всего лишь шутка. Клянусь! Я бы её и пальцем не тронул! Меня просто Нарси попросила. Всего пара фоток… Ничего такого… Ксан!!!
Я бросаюсь к Элении, на ходу стаскивая пиджак. Заворачиваю в него девушку, осторожно беру на руки, и её голова безвольно падает мне на плечо.
— Ничего не было, говоришь? Зато сейчас всё будет, — голос брата становится глухим и низким, выдавая его состояние. В нём слышится азарт и жажда. Это наша природа — охотиться, нападать, делать больно.
Мы сдерживаемся, учимся владеть собой с детства, но порой обстоятельства оказываются сильнее. А иногда, вот как сейчас, контролировать себя просто не хочется.
— Валар… не надо… пожалуйста… — шепчет, будто в бреду, Эления. По щекам её катятся слёзы, ресницы дрожат, как и искусанные в кровь губы. — Отпусти… умоляю…