Трехдневный детектив
Шрифт:
Алвис не мог решиться. С одной стороны, в квартире Маркова нужно было сделать обыск. С другой стороны, с обыском можно было повременить. Нет пока не надо!
Допрашивали в городском управлении внутренних дел, На допросе присутствовало несколько офицеров, поэтому Марков сразу понял — дело серьезное. И отвечал Алвису без запинки и точно.
— Ваш маршрут?
— Минск-Ленинград-Таллин-Рига-Минск.
— В какое время прибыли в Ригу?
— Сразу после полудня.
— Когда получили груз?
— Поздно. Не помню, во сколько, но поздно.
— В восемнадцать? В семнадцать?
— Скорее, в семнадцать.
— Дальше.
— Поставил
— На какой улице возле рынка?
— Рядом платная стоянка для легковых.
— И долго вы пробыли на рынке?
— Рынок уже был закрыт, я таскался по магазинам. Купил жене туфли, а сыну паровоз. Вы сами видели.
— Сделали покупки и…
— Зашел поесть, — закончил Марков начатую Алвисом фразу.
— Во сколько?
— Около семи. Магазины уже закрывали. Надо было еще купить теще одеяло, но не успел, потому что магазины уже закрывали.
— Где вы ели?
— Разве ж мог я представить, что меня об этом спросят?
— В столовой? В кафе?
— В столовой. В Старом городе. Рядом еще такая круглая башня из красного кирпича. Наверно, памятник какой-нибудь, что ли. Иностранцы весь тротуар заняли, все фотографировали и лопотали по-своему.
— Вы могли бы показать это место?
— Конечно. Только вы, товарищ следователь, ошибаетесь. Марков чист, греха на нем нету.
Если Марков получил груз только в пять, то времени на магазины у него оставалось очень мало и он никак не мог быть тем, кто сидел за рулем такси и стрелял в инкассатора. Автомашина подъехала к банку в два, и, значит, с того момента и до самого ограбления за рулем сидел один и тот же человек, потому что инкассаторы не допустили бы смены шоферов. И опять он подумал, несмотря на все убедительные доводы Конрада, что это мог быть сам Людвиг Римша. Жаль, что к Римше нельзя применить метод «парафиновой экспертизы», ведь в него тоже стреляли и потому теперь не определишь, пользовался он в тот день огнестрельным оружием или нет. Каковы же могли быть функции Маркова? Какого черта его взяли соучастником, если рисковать должны были другие? Скорее всего, он явился в дом Римшей после его, Алвиса, первого визита, рассчитался с Лангерманисом, забрал деньги и уехал, А контакт с грабителями у него был тесный, в противном случае его не впустили бы в дом. Столовую Марков мог помнить по другому визиту в Ригу. Интересно, что он ел? Блюда очень просто проверить по позавчерашнему меню.
— Что вы ели?
— Суп с фрикадельками, салат из кислой капусты и антрекот… Вы, начальник, вправду напрасно со мной возитесь!
— Больше ничего не ели?
— Еще мусс с молоком.
— А потом вернулись к машине?
— Да, пошел к машине, но по дороге захотелось в кино. Когда вышел, уже начало темнеть. Тогда я припустил.
— Фильм?
— О войне.
— Вы медленно ехали…
— Я же не все время ехал. Я спал. Раньше я, правда, и по ночам катал, но теперь здоровье не то. Ехал до темноты, потом свернул. Прямо к Даугаве. Утром хотел половить на спиннинг, да разоспался, как кот на печи.
Алвис минуту подумал, как сформулировать следующий вопрос. Его обескураживала уверенность Маркова: так, без малейших колебаний, мог отвечать только человек с крепкими нервами.
— Вы рассказали мне решительно все, что приключилось с вами за время поездки в Латвию? Ни о каком эпизоде не позабыли?
— Все! Как на исповеди. Нет на мне греха, и вы на свою душу грех не берите. Вам нужен другой Марков.
Алвис достал из кармана фотоснимки отпечатков пальцев и разложил их на столе перед Марковым.
— Вот отпечатки ваших пальцев, Дактилоскописты нашли их на руле и рычаге передачи одной легковой машины.
Марков секунду недоуменно моргал, потом вдруг вскочил.
— «Запорожец»? — воскликнул он. — Старый?
— Да.
Марков бушевал по крайней мере минуту. Он выпалил все ругательства, какие знал, и те, какие, наверно, давно позабыл. Но теперь они всплыли, как жир на поверхности бульона. Когда ругательства были исчерпаны, потекла информация.
В каких — нибудь двацати-тридцати километрах от Риги, вблизи от того места, где Марков ночевал, его остановил владелец «Запорожца» и попросил нажать на педаль акселератора, пока он сам — шваль, скотина подлая! — ручкой заведет машину. Марков, конечно, помог, и мотор очень скоро заработал.
Как и следовало ожидать, лица человека Марков не помнил. Темно было. Помнит только, что мужчина был, примерно, его роста.
Если Марков не врет, а, кажется, он не врет, преступник обеспечивал себе алиби. Он позаботился о том, чтобы милиции попались отпечатки пальцев другого человека, и следователям просто чертовски повезло, что Марков когда-то уже был судим и потому отпечатки его пальцев имелись в картотеке. Конечно, после восторга, который они испытали, решив, что преступник у них в руках, случившееся скорее походило на неудачу, но и в этой неудаче было рациональное зерно — преступник обеспечивал себе алиби. Значит, он в известной степени был уверен, что раньше или позже попадет, а, может быть, и уже попал в поле зрения следователей. Он предполагал, что угон машины могут связать с ним. Но самое главное — пытался создать впечатление, что выехал из Риги, значит, в действительности, он не тронулся с места. Такой хитрый человек не мог не понимать, что, добывая отпечатки пальцев Маркова на руле, он в известной мере рискует. Гораздо проще было бы не оставлять вовсе никаких отпечатков, но ему нужно было алиби и он пошел на риск. Этим сознательным риском и объясняется тот факт, что Марков не может описать его внешность: преступник не доказывался, держался в тени, и если какое-то время он не мог укрываться за автомашиной, то стоял в темноте. Да, он сознавал степень риска!
Конечно, нельзя совсем исключить, что Марков врет. Теоретически он мог успеть отвести и спрятать в лесу «Запорожец», мог пройти десять километров до Огре, мог сесть в поезд и вернуться в Ригу за своей автомашиной, но во всем этом было слишком мало смысла. С таким же успехом он мог бросить «Запорожец» на любой улице Риги и ехать дальше на своем грузовике, потому что ему незачем было создавать впечатление, будто он вырвался из блокированного города Скорее наоборот.
Алвис послал Конраду телефонограмму, где изложил свои соображения, и поехал в аэропорт.
27
Солнце уже склонилось к закату, автомашины спешили к городу, как муравьи к родной куче, чтобы с темнотой быть на покое. Мелкий сброд вышел на охоту; на дверях ресторанов появились таблички с надписью: «Свободных мест нет»; из Юрмалы с мокрыми купальниками, плотно спрессованные в вагонах электричек, возвращались жизнерадостные отдыхающие; цветочницы на углу улицы Меркеля продавали последние цветы; а в парках уже целовались первые парочки. В этот вечерний час к министерству внутренних дел подошла дежурная машина. В нее сел солидный пожилой мужчина в парусиновой куртке и простых сандалиях. В зубах у него была трубка.