Трепет
Шрифт:
«Не бойся, не разорвет, не дам»?
– Эй! – заорал торговец, потирая руки. – Падаль! А ну-ка, подвяжите полог! Шевелится от сквозняка!
Почти через две недели после удачного подношения работорговца в главном зале фидентского замка сидели четверо магов: Этлу – Амплус – Великий Мастер Ордена Земли, Никс Праина – Великий Мастер Ордена Воды, дакитка Лакрима – Великий Мастер Ордена Воздуха, и даку Фера – Великий Мастер Ордена Огня. Они сидели, держа друг друга за руки. И когда небо над замком потемнело, а далеко на севере, над Ардуусом прогремела
– Основа основ, – усмехнулся Фера. – Нас опять четверо.
– Нас всегда было четверо, – хмуро заметил Амплус.
– Вчетвером мы не справимся, – улыбнулась Лакрима. – Учеников осталось мало, Самсум взят. Как раз теперь штурмуют наши башни.
– Башни – это только камень, – проворчал Фера.
– А мир под этим небом – это только мир, – ответил Амплус.
– Придется идти в Бараггал, – медленно протянула Никс Праина.
– Почему? – удивилась Лакрима. – Ты и в самом деле готова встать в один ряд с бродягами и храмовыми уродами?
– С кем угодно, – прошептала Никс Праина. – Но если хочешь остановить что-то тяжелое, то, что приближается неотвратимо, найди твердое место. Единственное твердое место – это Бараггал.
В тот день, когда небо потемнело, Фидусия, Ава и Арма с Гладиосом уже миновали и крепость Ос, и Лаписский замок и медленно двигались вверх по узкой тропе.
– Вон, – показала Фидусия на шатры. – Это войско Даккиты, которое не даст втоптать в дерьмо честь родины.
– А есть такое же войско Эрсет? – спросила Арма.
– Не знаю, – пожала плечами Фидусия. – Я из Эрсет. Тут и кроме этого войска – сто тысяч беженцев из Эрсет. Дакиты и даку. И много атеров, лаэтов и руфов тоже. Правда, дакиты называют их скопом – вирами. И они собираются в войско. Вместе с дружиной герцога, думаю, тысяч двадцать тоже будет.
– Сорок тысяч, – прошептала Ава. – Много.
И как раз одновременно с последним ее словом ударила молния.
– Мало, – прошептала Фидусия, посмотрев на потемневшее небо.
…В тот же день отдалившиеся от Ардууса на два десятка лиг двадцать тысяч обвешанных амулетами воинов, которые прижимались к предгорьям Балтуту, чтобы не ступать на край Светлой Пустоши, были сбиты с ног ринувшимся на них вместе с ударом молнии мутным валом пустоши. Когда, откашлявшись и поднявшись на ноги, многие из них смогли видеть, они разглядели бескрайнюю, покрытую черным пеплом равнину. В отдалении в ней тонули какие-то тени.
– Что будем делать? – спросил Фелиса Адорори Фалко Верти.
– Продолжаем идти на юг, – ответил Фелис.
– Зачем? – спросил Фалко. – Вот он, враг.
– Лучше сражаться, когда за твоей спиной твои близкие, – заметил Фелис.
– Где бы ты ни стал сражаться, близкие за твоей спиной, – ответил Фалко.
– Согласен, – кивнул Фелис. – Но пока мы можем идти, то будем идти. Нашим домам не помешают двадцать тысяч воинов. Там мы станем сильнее.
…В десятке лиг от них, забрав на пять лиг в глубь Светлой Пустоши, мчались четыре всадника. Когда стены
– Повяжите на запястье. Пока они с вами, Светлая Пустошь видит в вас своих слуг. Но снимите при первой возможности. Иначе вы сами увидите в себе слуг Светлой Пустоши.
– Мне не нужно, – покачала головой Бибера.
– Нужно, – буркнул старик. – Если твое тело не пробивают стрелы, не хвались этим, потому что однажды в тебя выстрелят из катапульты. И ты сдохнешь непробитой!
– Ладно, – надула губы Бибера. – Сдыхать пока не хочется. Я, кстати, еще девственница!
– Энки благословенный, – вздохнула Брита. – Те, кто откладывают все на потом, рискуют больше тех, кто идет на риск.
– Расскажешь чуть позже, – поджала губы Бибера.
– А куда ты? – спросил Игнис старика, поворачивающего на запад.
– К Бараггалу, – отозвался тот. – Надо спешить. Если и умереть, то нет места лучше. Надеюсь, мы еще увидимся.
…В тот же самый час, когда после удара молнии герцог Адамас стоял на верхней площадке тиморского замка, к нему поднялся Соллерс.
– Что случилось? – спросил, не оборачиваясь, Адамас.
– Не знаю, – пожал плечами Соллерс, покосившись на потемневшее небо. – Я ничего не понимаю в небесных делах.
– Боюсь, что это не небесные дела, а выбравшиеся из поганой бездны, – прошептал Адамас и, обернувшись, кивнул Соллерсу: – Я о гонцах. Что там?
– Кажется, к нам идет помощь, – склонил голову Соллерс. – Свеи идут. Свеи, анты и венты. Сорок тысяч. Десять тысяч валов и иури. И даже двести рефаимов. Северяне сказали, что больше не могут. Больше мужчин не осталось. Они хотят встать лагерем у стен Тимора. Они собираются сражаться с Эрсет и Ордой, иначе этому миру конец.
– Разве Эрсет не ближе к ним, чем к нам? – нахмурился Адамас.
– Зима, – пожал плечами Соллерс. – Путь через Северную Лаэту зимой закрыт. Хотя…
– Продолжай, – потребовал Адамас. – Что ты застыл?
– Я не могу поверить, – пожал плечами Соллерс. – Есть еще гонец из Этуту. Этлу.
– Ты же сказал, что северный путь закрыт! – воскликнул Адамас.
– Это этлу, – повторил Соллерс. – И они не из Северной Лаэты. Они прошли через горы. Через перевалы, недоступные для простого человека. Их много. Одних воинов – пять тысяч. Это очень много для этлу. И они идут в Тимор.
– Энки благословенный, – покачал головой Адамас. – А если и свеи, и валы, и анты, и остальные повернут против нас? Пятьдесят тысяч мы положим под стенами, даже вместе с рефаимами. Но этлу! Пять тысяч – это больше, чем было этлу на поле Бараггала! Кто их призвал?
– Свеев, рефаимов и остальных призвал угодник под именем Пусиллус, – пожал плечами Соллерс. – Впрочем, они также ссылаются и на принца Лаписа Игниса. Но имя Пусиллуса я тоже слышал. Кто-то с похожим именем приходил в Тимор, разыскивал останки Алиуса Алитера, но он уже ушел. Вряд ли это был он. Так, какой-то маленький и неприметный человечек. Но этлу тоже идут на помощь. Гонец говорит, что они спасают свои семьи. И что с ними жены и дети. Эрсет накрыла черная беда.