Трепет
Шрифт:
– Ничего, – успокоил ее Литус. – Запомни, странники, вроде нас, страдают не от отсутствия блеска, а от пустоты в животе. А уж от этого я тебя постараюсь уберечь.
– В каком это смысле? – насторожилась Лава и, может быть, впервые дождалась усмешки от Литуса.
– Не в том, о котором ты подумала. Хотя и это мы с тобой можем со временем обсудить.
Лава зарделась румянцем, а Литус протянул ей тугой сверток и, помедлив, все-таки сказал:
– Мальчишка получился что надо. Но промолчать я не могу. Должен отметить, что ты очень красивая. Как девушка. Очень. Дух захватывает.
Она не сразу поняла его слова, поэтому и второй волной румянца залилась позже, когда их крохотный отряд выбрался из поселка и двинулся к переправе через Азу. Но сразу же спросила о свертке.
– А это что?
– Твои волосы, – ответил ей Литус. – Твои роскошные волосы. Ты можешь их, конечно, сжечь, но, если хочешь, я научу тебя паре заклинаний… Поверь мне, хозяин таких волос может с ними сотворить кое-что особенное. И еще. Не рассчитывай на то, что мы будем притворяться наставником и его учеником. Я и в самом деле буду твоим наставником. И если ты искала учителя, поздравляю, ты его нашла. Хотя бы до укрытия Лауруса точно.
– А ты разве что-нибудь умеешь? – хмыкнула в спину Литусу Лава.
– А вот заодно и узнаешь, – оглянулся он. – Я, конечно, не учился у Йора, а находил себе наставников примерно так же, как ты, но уж поверь мне, потратил на это дело лет на десять-пятнадцать больше тебя. Вот эту разницу я и попытаюсь тебе втолковать. И заодно научиться чему-то у тебя, если ты меня хоть в чем-то перещеголяла.
«Непременно, – с непонятной злостью прошипела сама себе под нос Лава и тут же спросила себя: – Зачем?»
Зачем ей теперь нужно это умение? Чтобы выжить? А не проще ли прятаться за широкую спину Литуса? А зачем это умение было нужно ей раньше? Ведь турниры не проводились в Ардуусе уже лет шесть. Да и если проводились бы? Повторять судьбу Камы не имело никакого смысла. Или ей захотелось повторить судьбу Фламмы? Да, она изрядную часть своей жизни отдала фехтованию и целительству, но принесло ли ей это пользу? И где она теперь, ее рыжеволосая подружка-сестра?
– Смотри, – окликнул ее Литус. – Сонливость нерадивых учеников – обычное дело, но по сторонам ты все-таки посматривай.
Лава встрепенулась. Дорога, которая была ей уже знакома, переменилась. Вместо наскоро сооруженных изб по ее правую сторону торчали сторожевые вышки и небольшие остроги, на стенах которых маялись дозорные. А по левую сторону вместо некогда лежавшего тут елового леса тянулась выжженная до горизонта плешь.
– Что это? – не поняла Кама.
– Светлая Пустошь, – объяснил Литус. – Нет, отсюда она еще не видна. Так, туман клубится, приглядись. Видишь? Но твой отец приказал выжечь лес до ее пределов. На пять лиг. Точнее, почти на десять, но теперь она в пяти лигах. И если будет ползти с такой скоростью, то доберется к весне до Аббуту, а к следующей осени и до Ардууса.
– И доберется? – испугалась Лава.
– Не знаю, – пожал плечами Литус. – Мне тут шептали, что она ускоряется с каждым днем. Некоторые ждут ее в Ардуусе чуть ли не в середине зимы. Но я думаю, что скоро нас будет волновать совсем другое.
– Что же? – не поняла Лава.
– Война, – обронил Литус и замолчал.
…В следующий раз Литус заговорил не скоро. Лава успела замерзнуть на холодном ветру, да так, что, обернувшись, Литус придержал лошадь и собственноручно перешнуровал ее гарнаш, обмотав тонкую шею поверх воротника толстым шарфом. Лава лишь успела подивиться на выросший за шесть лет на высоком левом берегу Азу – Аббуту, хотя и старый город, раскинувшийся на низком правом берегу реки, тоже полнился жизнью. Река уже начинала покрываться по берегам льдом, но паром еще ходил, и Литус не только без малейшего напряжения миновал ардуусский дозор, в котором были и инквизитор, и парочка воинов со стертыми лицами, вдруг напомнивших Лаве убийц ее родителей, но и даже принялся рассказывать какие-то веселые истории, вынуждая охранников оглашать речные просторы хохотом.
Когда охрана осталась позади, уже въезжая в ворота нижнего города, Литус обернулся к Лаве и заметил:
– Я вел себя неправильно. Но только из-за тебя.
– Из-за меня? – широко открыла она глаза.
– Из-за тебя, – кивнул он. – Ты была слишком напряжена. И мне пришлось тянуть внимание охраны на себя. И я боюсь, что получилось у меня не слишком хорошо.
– Почему же? – не согласилась Лава. – Они хохотали на всю округу.
– Кроме двоих, – покачал головой Литус. – Тех, кто напомнили тебе убийц твоих родителей. Так напомнили, что ты потянулась к мечу и стиснула его рукоять. Даже выдвинула его на палец из ножен. И они это заметили. Впрочем, ты и теперь стискиваешь его в руке.
Тут только Лава заметила, что и в самом деле стискивает рукоять меча. Она испуганно задвинула его в ножны и судорожно выдохнула.
– Да, дорогой Тереб, – в свою очередь вздохнул Литус, – с тобой еще работать и работать. Ну, ничего, начнем уже нынешним вечером.
– Вечером? – принялась крутить головой Лава, окидывая взглядом узкие улочки, по которым петлял отряд из двух всадников. – Разве мы не заедем позавтракать в один из трактиров?
– Не в этот раз, – огорчил спутницу Литус. – Сейчас мы выйдем из города через северные ворота, пройдем десяток лиг по тракту в сторону Обстинара и, не доходя пары лиг до большого села, где скрещиваются дороги на Обстинар, Валу, Тимор и Касаду, уйдем к Светлой Пустоши. Она перебирается через Азу в этом месте.
– Зачем нам к Светлой Пустоши? – испуганно спросила Лава. – Я слышала, там попадаются разбойники, которые возят в поганое место мертвецов!
– Их давно уже нет, – успокоил Лаву Литус. – Хотя место поганым не перестало быть и мертвецов оно, я думаю, приняло бы с радостью. Но ты не волнуйся, в Пустошь я тебя не поведу. Я там уже был. Мне просто нужно, чтобы те, кто пойдут за нами, не догнали нас слишком быстро. А если догонят, чтобы я мог расправиться с ними, не заботясь о ненужных зрителях.
– Что ты делал в Светлой Пустоши? – спросила Лава, когда они уже выехали из северных ворот Аббуту.
– Я выбирался из нее, – ответил Литус.
– И что ты там видел? – затаила дыхание Лава.
– Страшное, – ответил Литус.
…То, что с мечтами о теплом трактире или постоялом дворе придется распрощаться надолго, Лава поняла уже тем же вечером, и последующие две недели только укрепили ее в этой уверенности. Нет, Литус не заставлял ее ночевать в заснеженном поле, всякий раз находился или овин, или сарай, или, на крайний случай, стог сена. Пару раз он договаривался в нахоритских деревнях, что им за невеликую плату постелят на полу и накормят их лошадей, но воспоминания о теплой воде подернулись сладкой дымкой и растаяли почти без следа. Зато уж, по крайней мере, Светлая Пустошь ничем не дала о себе знать, кроме такой же выжженной равнины, да и погони за ними не случилось. Или Литус оказался слишком осторожным, или возможные преследователи не разгадали выбранный им путь. Зато те два дня, в которые кровом оказались нахоритские избы, были единственными, когда Лаве не пришлось получать у Литуса уроки фехтования, стойкости и упорства.