Трещина
Шрифт:
На стене дома, у которого я стоял, было написано мелом: "Мясо. Патроны. Бумага." Наверное, магазин. Рядом с входом в лавку к деревянной стенке прирос тощий мужик, безразлично рассматривая противоположный дом, и методично постукивая тыльной стороной ладони по двери. Пожалуй, владелец магазина тоже может знать, где пахнет монетой, так что я направился к нему. Подойдя поближе, я остановился и, внимательно рассматривая "ассортимент", поинтересовался:
– Как идут дела, дружище?
Продавец неспешно перевел взгляд на меня, оглядел
– Мы продаем мясо, патроны, бумагу.
Не дождавшись продолжения, я прислонился рядом и заметил:
– Для того, чтобы заколачивать хорошие деньги, надо знать нужных людей и всегда быть в курсе событий, верно?
Нет ответа. Торговец сосредоточенно высматривал что-то на стене напротив. Минут пять спустя он перестал стучать по двери, переключил внимание на свои грязные ногти и принялся грызть их. Индеец прошел обратно, печатая на рыжей пыли рифленые следы. Веселье у них здесь. Обхохочешься.
– Так что, - продолжил я переговоры со скучающим продавцом, - может, слышал какие-нибудь интересные предложения здесь в окрестностях?
– Мы продаем мясо, патроны, бумагу.
– Попытался удивить меня торговец. На этот раз он даже не посмотрел в мою сторону.
– Что, что вы продаете?
– уныло спросил я.
– Никак не могу запомнить.
– Мы продаем мя...
– Да ладно тебе, - громко возмутился я, - перестань дурака валять!
Торговец уставился на меня, будто увидел первый раз в жизни. Индеец опять прошел по улице. Форму блюдет, что ли? Я взял продавца за плечо и, наклонившись к уху, негромко сказал:
– Слушай, мне нужны деньги. Если ты в курсе, где можно хорошо подзаработать, просто шепни мне. Я в долгу не останусь.
В ответ на это продавец меланхолично извлек из-за пояса пистолет и наставил на меня.
– Ну и черт с тобой!
– я плюнул и быстро пошел вслед за индейцем.
Догнав его, я пошел рядом, стараясь идти в ногу. Секунд пятнадцать мы молчали, и слышно было, как скрипят камешки под ногами, а затем я решил действовать.
– Что, невеселая здесь жизнь?
– ровным голосом спросил я. Индеец молчал. Жители Приттона вообще отличались необыкновенной разговорчивостью. Я вздохнул и повторил попытку.
– Не так уж и много шансов разбогатеть в этой дыре, правда?
В ответ на мой новый вопрос он с усмешкой глянул на меня и покачал головой. Это было уже кое-что, и я продолжил наш "диалог".
– Да и откуда здесь деньгам взяться? Маленькая деревушка, затерянная посреди Пустыни, караваны проходят редко, разве что кто-то из Гизмо заблудится и пройдет мимо, рудников нет никаких, достопримечательностей тоже. Деньги, они ведь как?
– продолжал я разглагольствовать.
– Они людей любят. Где много людей, там и денег может быть много, а нет людей, нет и денег.
Индеец остановился и внимательно посмотрел на меня.
– Деньги
– поучительным тоном изрек он и пошел дальше. Ого! Учитывая его красноречие, прогресс был бы налицо, даже если бы он просто икнул, а тут целая фраза... Нет, не обманывало чутье, как пить дать, не обманывало!
– И то верно.
– Охотно согласился я, - но нужно еще и мочь взять. В одиночку, пускай знаешь где, не всегда можно найти то, что ищешь. Так уж сложилось - чем больше денег, тем больше трудностей. А если вдвоем постараться, тогда и добыча в два раза больше.
– Не совсем так.
– Поморщился индеец, - если вдвоем, тогда добычи в два раза меньше.
Соображает! Да уж, крепкий орешек. Но темнит ведь, юлит вокруг да около, а не бросает разговор. Значит, определенно интересны ему эти мысли, где-то в резонанс идут с его собственными.
– Что ж, тоже верно.
– Опять согласился я. Карнеги бы мной гордился. Да вот только порой одному взять что-то вообще нельзя, а с партнером в самый раз.
– Дело дурное - нехитрое.
– Мотнул головой индеец.
– Грабить караваны, да людей случайных убивать всякий может... Впрочем, не всякий. Некоторым совесть не позволяет.
Забавно, забавно. Как это он разговорился вдруг. Проверяет, видать. Чего только боится: что я из тех, кому совесть не позволяет, или из тех, кто не позволяет совести?
– Не позволяет, точно.
– Выбрал я нейтральную позицию, - но неужели же обязательно убивать путников и грабить караваны, чтобы заработать? Кое-где в старых пещерах валяется уйма всякого добра, которое только и ждет владельца.
– В пещерах, в пещерах...
– угрюмо пробормотал он.
– Где те пещеры? Сейчас, чтобы поживиться, рисковать надо. Шкурой рисковать. А это не всякий может, у большинства кишка тонка.
Мы подошли к деревянному сарайчику, выполняющему санитарно-гигиенические функции (исключительно номинально, впрочем), и индеец скрылся внутри. Я остался снаружи, твердо решив выяснить все обстоятельства.
– У большинства тонка. Все ты верно говоришь. Как, кстати, твое имя?
Трухлявая дверь отвечала мне тишиной. На улице уже темнело, и огромное красное солнце тонуло на горизонте, раскрашивая закатом все небо на западе. У меня дома никогда не было таких красивых закатов. Индеец молчал. Я не сдавался.
– Я не трус. Мне нужны деньги, и я готов рисковать ради этого. Скажи, если я не прав, но ты сразу обратил на меня внимание, как на человека, с кем можно провернуть дело. Ты видел, как на меня наезжал этот жирный верзила, и как я успокоил его. Мысленно ты уже в доле со мной, и теперь играешь всю эту комедию, чтобы повыгоднее разделить куш. Так как тебя зовут?
Еще несколько мгновений ничего не происходило. Потом дверь, гнусно заскрипев, отворилась, и наружу высунулось ухмыляющееся лицо индейца. Он протянул мне руку и сказал: