Третье место. Кафе, кофейни, книжные магазины, бары, салоны красоты и другие места «тусовок» как фундамент сообщества
Шрифт:
При отсутствии неформальной публичной жизни ожидания людей в отношении работы и семьи превысили возможности этих двух институтов по их удовлетворению. Из домашних и рабочих отношений люди, у которых нет сообщества, пытаются выжать все для себя необходимое, но в основном недоступное ввиду ограниченных возможностей, которые оставляет им такой стиль жизни. Возникающее в результате давление на семейную и рабочую жизнь становится совершенно очевидным. По степени дезорганизации и деградации современная семья из среднего класса напоминает бедную семью 1960-х гг. [25] Соединенные Штаты возглавляют сегодня мировой рейтинг по количеству разводов. Дети без отцов составляют самую быстрорастущую группу детского населения. Напряжение, уничтожившее традиционную семейную конфигурацию, привело к появлению альтернативных стилей жизни, и хотя их появление предполагает богатство выбора, ни один из них не приносит
25
Bronfenbrenner U. (1979) «The American Family: An Ecological Perspective», in The American Family: Current Perspectives, Cambridge, Mass.: Harvard University Press, Audiovisual Division, audio cassette.
По оценкам аналитиков, американская промышленность ежегодно теряет от пятидесяти до семидесяти пяти миллиардов долларов по причине отсутствия на работе, оплачиваемых бюллетеней и упущенной производительности [26] . Стресс в жизни работников – главная причина этих экономических потерь. Две трети посещений терапевта в США приходятся на жалобы, вызванные стрессом [27] . Как сказал один медик, «наш образ жизни сегодня становится главной причиной болезней» [28] . Клаудиа Уоллис пишет: «Печальная примета нашего времени состоит в том, что наиболее популярные лекарства в нашей стране – это средство от язвы (Tagamet), от высокого давления (Inderal) и транквилизатор (Valium)» [29] .
26
Wallis C. (1983) «Stress: Can We Cope?», Time, 6 June.
27
Ibid.
28
Ibid.
29
Ibid.
При отсутствии неформальной публичной жизни американцы лишены средств снятия стресса, которые так эффективно работают в других культурах. Кажется, мы не осознаем того, что средства для снятия стресса могут быть так же легко встроены в городскую среду, как и стрессогенные факторы. К нашему огромному несчастью, радости городской жизни в значительной степени были сведены к потребительству. Мы не получаем особого удовольствия от наших городов, потому что они не очень-то приятны. Городской образ жизни, который стал основной причиной наших болезней, напоминает пароварку без клапана для выпуска пара. Наша городская среда – как двигатель, который перегревается, потому что был спроектирован без системы охлаждения.
К сожалению, сложилось мнение, что причины стресса имеют социальный характер, но средства исцеления от него индивидуальны. Многие считают, что высокий уровень стресса – неизбежное условие современной жизни, что он – элемент социальной системы и что нужно выйти за границы системы, чтобы получить облегчение от стресса. Даже наши поиски развлечений становятся соревновательными и стрессогенными. Мы подходим опасно близко к состоянию, когда нас «тошнит» за границами домашнего мира и нам «легчает», когда мы сбегаем оттуда домой. Поэтому, пока немцы расслабляются в большой компании в пивном саду, а французы подкрепляют силы в маленьких оживленных бистро, американцы идут на массаж, медитируют, совершают пробежку, принимают горячую ванну или уходят с головой в чтение фэнтези. Пока другие вовсю пользуются правом на свободу объединений, мы прославляем свою свободу не вступать в объединения.
При отсутствии неформальной публичной жизни жить становится дороже. Когда средства расслабления и досуга не являются публичными, они становятся объектами частного владения и потребления. В Соединенных Штатах примерно две трети ВНП формируется на основе личных потребительских расходов. Эта категория трат, как отмечает Гудвин, содержит «отчужденную сущность человечества» [30] . Около четырех триллионов долларов, потраченных на ублажение себя, – вот выражение мощной разъединяющей силы. В нашем обществе, как заявляет один эксперт в данной области, досуг извратили до потребления [31] . Агрессивная движущая сила, стоящая за этим извращением, – реклама, которая обусловливает «наше стремление потреблять все и владеть всем, что производит промышленность» [32] .
30
Goodwin R. (1974) «The American Condition», New Yorker, 4 February, 75.
31
Kando T.M. (1980) Leisure and Popular Culture in Transition, 2nd ed., St. Louis: The C.V. Mosby Company.
32
Ibid., 101.
Рекламщики, эти образцы самоуверенности, провозглашают, что без их усилий общество будет томиться в состоянии инерции. «Ничего не происходит до тех пор, пока кто-нибудь не начинает что-то продавать», как они любят говорить. Это, может быть, и верно в мире тотальной коммерции (а существует ли для них какой-нибудь другой мир?), но развитие неформальной публичной жизни зависит от того, найдут ли люди друг друга и смогут ли они получить удовольствие от общения вне денежной системы координат. По своей идеологии и влиянию реклама – враг неформальной публичной жизни. Она взращивает отчуждение. Она убеждает людей, что хорошую жизнь можно приобрести в индивидуальном порядке. Вместо общего чувства товарищества людей, относящихся друг к другу как к равным, идеология рекламы навязывает соревновательное приобретательство. Почувствуйте разницу: любить людей за то, кто они есть, или завидовать тому, чем они владеют. Не случайно в культурах с высокоразвитой неформальной публичной жизнью к рекламе относятся с пренебрежением [33] .
33
Речь идет в основном о культурах Средиземноморья.
Огромное преимущество обществ с хорошо развитой неформальной публичной жизнью состоит в том, что бедность в них не ассоциируется с лишениями, помимо необходимости жить в достаточно скромных условиях. В них нет стигмы и ущемления в социальном общении. Есть интегрирующая и поддерживающая публичная жизнь, которая вносит разнообразие в повседневность и дополняет домашнюю и рабочую рутину. Для тех, у кого небольшой бюджет и кому приходится жить экономно, она компенсирует недостаток вещей в индивидуальном владении. А состоятельным людям она предлагает то, чего не купишь за деньги.
Образ жизни американского среднего класса становится все более дорогостоящим, особенно учитывая уровень получаемого удовлетворения. Скудость коллективных ритуалов и редкость спонтанных встреч ставит перед индивидом сложную задачу – избегать постоянно угрожающей социальной изоляции. Там, где жилые строения не предполагают сообщества, в окрестностях, где нет подходящих мест для общих встреч, враг по имени «скука» – всегда у ворот. Приходится тратить большое количество денег, чтобы компенсировать стерильность окружающей среды. Ремонт и изменение интерьера превращаются в бесконечный процесс, потому что людям нужны новые обои или мебель, чтобы получить новые впечатления. Подобно скучающим и праздным богачам, они по той же причине внимательно следят за модой и покупают новый гардероб задолго до того, как старый отслужит свое. А насладиться оживленной беседой после ужина сложнее, чем пройтись до ближайшего паба, ведь для этого кому-то придется организовывать целый ужин.
При отсутствии неформальной публичной жизни в среде американского среднего класса процветает индустрия домашних развлечений. Велик спрос на всяческие электронные гаджеты, заменяющие прямое общение просмотром и прослушиванием. Люди не жалеют средств на установку аудио- и видеосистемы, видеомагнитофона, кабельного телевидения или расширенной версии рая на земле для социально изолированных людей – спутниковой тарелки. Спрос на электронные развлечения так велик, что предложение не может обеспечить широкий спектр высококачественных продуктов. Создатели развлечений для этого неисчерпаемого рынка вынуждены полагаться на известные формулы успеха и подражание удачным образцам.
Каждый, кто уже дорос до водительских прав, считает необходимым совершать частые побеги из частного загончика, расположенного среди сотен других таких же. Для этого каждому нужен автомобиль, который является транспортным средством столь же приватизированным и антисоциальным, что и сами пригородные окрестности. «Форды» и «шевроле» сейчас стоят 10–15 тысяч долларов, а дополнительные траты на обслуживание, страхование и топливо представляют собой существенные расходы для большинства семей. Более того, у каждого взрослого члена семьи в собственности своя машина. Так что почти единственная потребность, которую жители пригородов еще могут удовлетворить с помощью короткой прогулки, – та, что ведет их в сторону санузла.