Третье поколение (сборник)
Шрифт:
Пахло грозой. В бесшумном воздухе тут и там, как шаровые молнии, созревали телепатемы страшного напряжения. Над лысиновладельцами сгущались тучи. Телепатемы, созрев, начинали кружить в наэлектризованном и даже переэлектризованном пространстве. Сшибались друг с другом, и их одинаковые заряды, вопреки законам природы, сливались воедино, усиливаясь в бесчисленное множество раз. Когда между ними высовывалась чужая, противоположно заряженная, они моментально рассеивали ее на частицы. Иногда какой-нибудь нахальной контрмысли удавалось вывернуться и пролететь несколько шагов по направлению к трибуне, на которой стоял
Но от них атмосфера накалялась все больше. Особенно, когда Самый Главный случайно произнёс: «третье поколение». Один из членов комиссии вздрогнул и оглянулся, как застигнутый на месте преступления. Оглянулся он на задний ряд, где скромно и одиноко сидел странный субъект. Потом боязливо покосился на Самого Главного. А Самый Главный говорил, ничего не боясь… Впрочем, чего ему бояться, когда он Самый Главный!
— Что происходит? — спрашивал он. — Разве к этому мы стремились?
Члены комиссии стали один за другим оглядываться на задний ряд. Впрочем, это было уже лишнее. Я знал: они давно успели и переглянуться, и перемигнуться, и даже кое-что сказать друг другу. А тем более сделать вывод — общий для всех и не подлежавший никакому обжалованию. Странный субъект им не нравился. Удивительно, как они мирились с его присутствием?
Председатель комиссии, тяжело ступая, направился к трибуне. Он держал целую кипу бумаг и бумажек. Он вышел не для того, чтобы спорить. Во всяком случае — спорить открыто, словами. Но и не для того он преодолевал свою старческую одышку, чтобы во всем согласиться с Самым Главным. Поэтому он заговорил никак: не споря, но и не соглашаясь.
— Выполняя решения… Действуя в соответствии с начертанным… Качественно новый уровень… Мощные производительные силы… Прогрессивные производственные отношения… Светлая и ясная перспектива… Несмотря на происки внешних и злобу внутренних врагов… Вместе с тем… Отдельные недостатки…
Самый Главный взял у него бумаги. Перелистал. Не целясь, бросил в мусорную корзину. Зал вздохнул. И стало еще тише.
— Недостатки не изжиты! — громко и раздельно произнес Самый Главный в этой тишине.
— Но… — как-то робко выговорил председатель комиссии, не желая спорить. — Но, — повторил он уже куда более решительно. Затем почти крикнул: — Но! Я не стал бы делать таких выводов! Высокий уровень! Совершенство! Изобилие!
— Изобилие по сравнению с чем? — громко спросил Самый Главный. — По сравнению с былой нищетой? Сколько мы будем хвастаться сами перед собой? Если так, мы глупее дураков, потому что обманываем сами себя и сами себе верим!
Нет, я ошибся: это он спросил не вслух. Его телепатема прорвала защитное поле противоположных зарядов, и в накалённой атмосфере зала началась настоящая магнитная буря. Под потолком даже заходило сполохами полярное сияние. А вслух он сказал только два слова:
— За работу!
— За… что? — переспросила комиссия.
— За работу, — внятно повторил Самый Главный на телепатическом языке. — Кто не может — научим. А кто хочет, того придется заставить.
Комиссия ела его глазами. Только один смотрел не гак, как прочие. Да
Самый Главный объявил перерыв. Странный субъект подошел к нему:
— Скажите, — спросил он, — где ответственные за дела?
— Они оказались настолько безответственными, что я ради интересов дела устранил их от дел, — ответил Самый Главный.
Странный субъект отшатнулся:
— Опять исчезновения?
— Ну, зачем же.
— Нет, нет, я знаю, как переводится на нормальный язык ваше «отстранить от дел»! А я думал, вы чем-то отличаетесь от тех, кто затеял эту ужасную селекцию!
— Больше того, я отныне решительный их противник. Но я вам говорил: надо что-то делать!
— Но нельзя же так! — с мольбой вскричал странный субъект. — Нельзя ходить по живым людям! Это… это не по-человечески!
— Что вы предлагаете? Если вы знаете выход, помогите мне.
Странный субъект отступил еще на шаг. Он как-то вдруг ослаб, одряхлел. Еще заметнее сделалось его одиночество.
— Мне нечего вам посоветовать, — еле слышно произнес он. — И помочь я вам не в силах. Я так долго сидел, что мне теперь не встать.
— А я должен что-то делать, — с напором повторил Самый Главный. — Вы уже помогли мне. Сегодня ночью, во время нашего диалога. Вы правы в главном. Вы не сказали только одного: на что оно способно, это третье поколение. А я понял. Я много передумал, когда наш разговор закончился, и я понял: оно способно либо спасти нас, либо — погубить.
Странный субъект молчал. А Самый Главный продолжал говорить — все так же, с напором, торопливо, как будто боялся, что его могут прервать:
— Вы правильно заметили: всё, что происходит, кому-то выгодно. Мой предшественник чувствовал эту опасность, потому что она исходила не от него и от него не зависела. Между дураками и умными был и есть кто-то третий, кому страшны умные и нужны дураки. Он — или они — сам хотел быть умнее всех, а для этого умные не нужны и необходимы дураки. А нет дураков — сгодятся и придурки.
— Как вы сказали? — не понял странный субъект. — Это же… просто кличка…
— Не просто! — воскликнул Самый Главный. — В мире ничто не просто, и наш молодой друг-инопланетянин случайно напомнил мне об этом. Придурок — не дурак. Он только притворяется дураком, потому что дураком быть пока выгоднее, чем умным. Я сделаю так, что им станет невыгодно, противно, невозможно казаться глупее, чем они есть. И мне помогут…
— Вы не сможете этого сделать, — покачал головой странный субъект. — Вы один.
— Кто сказал, что я один? Ошибаетесь! И я сделаю так, что станет выгоднее быть умным, чем дураком. Тогда не станет придурков.
— Вы не сможете этого сделать.
— Если я не смогу, придурки сожрут нас. Это куда страшнее, чем машина: масса людей, которые могут, но не хотят созидать, но которые хотят и могут жить за чужой счет. Они сожрут нас. Потом сожрут Тех, кто до сих пор считает, что им, Тем, выгодно происходящее. Они заблуждаются, думая, что они способны справиться с силой, которую породили!