Третье рождение Феникса
Шрифт:
– А если мы застрянем?
– с опаской спросила Ева.
Михалин вышел в ледяную черноту ночи, осмотрелся и вернулся к джипу.
– Не должны. Во-первых, дорога немного укатана; во-вторых, машина - зверь, у нее все четыре колеса гребут. А игра свеч стоит?
– Стоит!
– уверенно произнес сыщик.
– И не только свеч! Вперед?
Сзади них на проселочной дороге мигнули огоньки фар. Ева наклонилась к Славке, прошептала:
– За нами кто-то едет, я давно чувствую.
– Конечно, едет, - подтвердил он.
– Это же дорога! По
Джип медленно покатил по просеке. Через несколько минут хвойный лес сменился лиственным, стало светлее. Снег прекратился, на небе проступило сквозь морозную дымку пятно луны.
– Что это?
– спросил Тарас Михалин, вплотную приникая лицом к окну.
– Мне кажется или… Черт! Вы нас на кладбище притащили?! Ну и дела!
Смирнов остановил машину впритык к двум большим сугробам, напоминающим остатки ворот. Между деревьями смутно виднелись заснеженные каменные кресты.
– Это не кладбище, - сказала Симанская, похолодев от суеверного страха.
– Это заброшенный парк какого-то бывшего помещика. Сам дом и другие постройки после революции растащили по камешку, а парк остался, одичал, зарос. В его углу сохранились остатки давних захоронений. Летом это место необыкновенно живописно. Сюда отец и приходил на этюды… вместе со мной. Хотел научить меня рисованию. Чуть дальше колхозники разбили сад, а этот уголок не тронули, обошли стороной.
– Выходите, приехали, - зловеще произнес Всеслав.
– Тарас Дмитриевич, возьмите фонарь и лопату.
– Мы что, покойничков будем откапывать?
– усмехнулся тот.
– Лучше бы весны дождаться, чтоб земля оттаяла. Боюсь, лопатой здесь не управиться.
У Евы волосы зашевелились на голове от ужаса. Мария Варламовна продолжала сидеть в машине, оцепенев от страшного предчувствия.
– Я никуда не пойду!
– с дрожью в голосе заявила она.
– Вы меня не заставите!
– Хорошо, - легко согласился Смирнов.
– Оставайтесь здесь, а мы, пожалуй, прогуляемся.
Они вышли из автомобиля, двинулись к сугробам-воротам, проваливаясь в глубокий снег. Деревья потрескивали от стужи; дул ветер, сбивая с веток пушистые наносы. Луна то выходила, заливая свое царство мутным сиянием, то пряталась за облака.
Холод пробрал Марию Варламовну до костей. Она открыла дверцу, высунулась наружу и крикнула:
– Эй! Подождите! Я передумала…
Тарас Михалин вернулся, подал ей руку.
– Лучше бы вам посидеть в машине, - сказал он.
– Тут снегу по пояс и ветер ледяной.
– Нет-нет… я с вами! Мне страшно.
– Идите по моим следам, - сказал он и пошел впереди.
Она, неловко переставляя ноги, двинулась за ним. Мороз пощипывал лицо; в лунном свете, отраженном снегом, серебристые заросли, сугробы и кресты казались призрачными.
– Ну же, не отставайте!
– обернувшись, крикнул Смирнов.
– Нас ждет свидание с графом Дракулой костровского уезда!
– Или с графиней, - стуча зубами от холода и страха, добавила Ева.
– У Дракулы была жена?
– О чем они говорят?
– с
Тот обернулся, сделал большие глаза и оскалил зубы.
– О вампирах! Зимой у них особый аппетит, зверский! Слышите?
Они остановились, прислушиваясь… Между крестами что-то ухнуло, рассыпалось с шорохом и затихло. Луна вышла из облаков.
– Куда нас ведут?
– прошептала Мария Варламовна, цепляясь за локоть господина Михалина.
– Я боюсь…
– Все боятся, - философски заметил он.
– Идемте, нас ждут.
Ева ахнула, увидев ротонду - полузанесенное снегом маленькое круглое строение, увенчанное куполом. Не будь зимы, ротонда выглядела бы жалко - разваливающаяся, облупленная… но снег, ночь и луна делали ее величественной в царственном умирании.
– Что это? Беседка? Павильон? Какое чудо…
– Похоже на круглый мавзолей, - сказал сыщик.
– Это склеп!
– понизив голос, заявил Тарас.
– Здесь покоятся граф и графиня…
– Замолчите, - прошептала госпожа Симанская.
– Та самая ротонда… неужели она до сих пор сохранилась? Ее рисовал мой отец. А где же вход? Кажется, с той стороны. Боже, как все заросло…
Она полезла через кусты, увлекая за собой остальных.
– Дайте фонарь!
Вход представлял собой забитую гвоздями узкую дверку, укрепленную ржавыми металлическими полосами. Над дверкой был едва различим покрытый грязью и снегом барельеф… фигура женщины со сложенными за спиной крыльями.
– Грешный ангел!
– воскликнула Ева. Ее сердце восторженно сжалось.
– Это он! Или она… Бывают женщины-ангелы?
Все зачарованно созерцали полускрытое, проступающее под слоем многолетней пыли, запорошенное снегом лицо ангела. Оно было прекрасно и… лукаво.
Первым нарушил молчание Смирнов.
– Будем отгребать снег от двери по очереди, - сказал он Тарасу.
– Я, потом вы.
– Как скажете, командир, - согласно кивнул бизнесмен.
– Эх, разомнемся! Давно я покойничков не откапывал. Милейшее занятие, смею вам заметить!
– Каких покойничков?
– испугалась Мария Варламовна.
– Вы нас разыгрываете? По-моему, шутка затянулась. Пусть господин сыщик объяснит, в чем дело! Зачем мы здесь?
– А кто шутит?
– дурашливо засмеялся Тарас.
– Смотрите, он отбрасывает снег, чтобы мы могли взломать дверь… не так ли? Чем он собирается заниматься там, внутри? Вы полагаете, там есть что-нибудь, кроме трупов?
– Какой ужас!
– вскрикнула Ева, хватаясь за черенок лопаты.
– Прекрати сейчас же, Смирнов! Осквернять могилы…
– Вы думаете, я привез вас сюда посреди ночи полюбоваться барельефом?
– перебил ее Славка.
– Или устроить пикник в склепе? Откапывайте вход, господин Михалин, теперь ваша очередь.
Он вручил лопату бизнесмену, с удовольствием наблюдая за его сильными, точными движениями. Женщины притихли, прижались друг к другу, как две нахохлившиеся пташки. Они молча переглядывались.