Третий берег. Книга первая
Шрифт:
– Да я вам толком ничего не смогу рассказать, потому, как сам мало знаю, – Васёк, видимо, по жизни любил сразу от всего отнекиваться.
– Но это же вы, насколько нам известно, спроектировали установку Храмова? Конструктивно? Кому же, как не вам о ней и рассказывать? – Тараборов решил, что лучше не давать Васе с ходу «включать дурачка».
– Ну да, я спроектировал. Не в одиночку, разумеется. Трансмиссия, гидравлика, кое-какое вспомогательное оборудование, эти вещи разрабатывались в лабораториях Лякишева и Березиной. А вот главные излучатели, системы их координации, блоки управления – наша работа. Моя и моих ребят. Под моим же руководством и монтировали этого монстра. Да что вы заладили: «Установка, установка!» В принципе, ничего фантастического в конструкции
Тараборов с удовлетворением отметил, что слова из уст Хоменко начинают литься всё непринуждённее. Видимо Васю зацепили воспоминания о работе над установкой Храмова. Похоже, эта мифическая для Андрея конструкция вызывала у сидящего напротив парня чувство, аналогичное дружеской привязанности.
– Я участвовал в проекте Храмова почти с самого начала, – голос Василия становился всё более восторженным. – Ему требовался опытный инженер, способный разбираться и в квантовых генераторах, и в криогенике… да мало ли в чём. В общем, нужен был специалист широкого профиля в плане прогрессивной инженерии. Кто-то из верхов порекомендовал Алексею Владимировичу меня. В нашей конюшне не принято распространятся на подобные темы, поэтому, кто именно сосватал меня Храмову, я точно не знаю. Думаю, это был сам Яковлев. Почему я так решил? Просто мы с Иваном Андреевичем работали раньше вместе, и он считал меня способным. А с Храмовым Яковлев дружил, насколько с ним вообще возможно было дружить… так что – да, рекомендовал меня, скорее всего, Яковлев…
Василий вдруг замолчал, словно потеряв нить своего повествования. Андрей решил воспользоваться этой заминкой, чтобы немного скорректировать направление беседы.
– Скажите, Василий, – Тараборов сделал вид, что отмечает что-то в своём блокноте, – а не могла установка Храмова быть, так сказать, устройством двойного назначения?
– В смысле?! – глаза Хоменко округлились. Было видно, что предположение Андрея его сильно удивило.
– Ну… – Тараборов на секунду задумался, пытаясь сформулировать вопрос поделикатнее. – Установка же предназначалась для получения энергии?
– Именно для этого, – согласился Василий.
– А вы не знаете, откуда должна была браться эта энергия?
Вася покачал головой.
– Я никогда особо не интересовался теоретической частью проекта. Да и кто бы мне позволил туда лезть. Мозгом был Храмов. А он всегда ставил передо мной конкретную техническую задачу. К примеру, какое поле, с какими параметрами, должен создавать тот или иной дроссель. Ну, или какую мощность требуется подать на мазеры под чётными номерами. Или под нечётными. Мы конфигурировали параметры излучателей, подбирали чувствительность приводов… он командовал, а я «работал напильником». Сначала всё это кастрюлилось в системе компьютерного проектирования. Когда полученный результат стал более или менее устраивать Храмова, подключились программисты. Они накодили виртуальный прототип установки для цифрового эмулятора. Мы гоняли его недели две, вертели и в хвост и в гриву. В плане дотошности, а может правильнее будет сказать, занудства, я равных Храмову не встречал. По крайней мере, в нашей конторе.
– И каковы были результаты виртуальных испытаний?
– Ну, вылезли кое-какие огрехи. Естественно, всё подправили. И начали собирать дуру в металле. Но там всё прошло гладко. «Золотая сеть», как ни как. Всю комплектуху доставляли вовремя, все монтажные работы проводили специалисты высшего разряда. Но всё равно, после пробного пуска, холостого, естественно, выскочило пару косяков. И это несмотря на эмуляцию. Стали дорабатывать. Этим занимались тоже мы. Я и моя инженерная группа. Работали пока шеф, ну, в смысле Храмов, не остался полностью довольным. И с того момента я участвовал в проекте, можно сказать, чисто номинально. Ребят моих перевели на другие участки. Со мной остались два техника. Мы следили за исправностью систем, профилактику проводили…
– И всё-таки, как насчёт энергии? – Тараборов решил мягко напомнить Василию, что его в первую очередь интересовало именно это.
– Насколько я понял, искомый эффект должен был возникать от взаимодействия электромагнитных полей… с мировым эфиром что ли… ну, не могу я этого объяснить так, чтобы было понятно и правильно! – Вася чуть ли не с мольбой посмотрел на Тараборова. – Общее представление у меня имеется, Храмову пришлось меня просветить, для пользы дела, но вас я только запутаю. Попробуйте поговорить с физиками. Я так понимаю, чтобы установка начала выдавать энергию, требовалось создать особые начальные условия. Очень уж особые. Это нужно было для старта. Потом энергия… а, – Василий махнул рукой. – Короче, чтобы произошло «зажигание», так мы между собой называли активацию рабочего режима, активные элементы конструкции должны были провзаимодействовать друг с другом должным образом. Вернее, провзаимодействовать должны были создаваемые ими поля и излучения. От правильности алгоритмов этого взаимодействия всё и зависело. Поэтому самым важным в работе Храмова были как раз эти самые алгоритмы. Но это меня уже совсем не касалось. Этим занимались двое. Сам Храмов и ведущий программист проекта Анна Маклевич. Храмов никого более не подпускал к своему Граалю. Сам всё рассчитывал, всю физику-механику-математику, а Маклевич, она кодер от Бога, писала управляющую программу.
– Она это делала в одиночку?
– Можно сказать, что да, – кивнул Василий. – У Анны было в подчинении что-то около двух десятков патлатых юнцов, компьютерных гениев, но, насколько мне известно, они выполняли черновую работу, кодировали какие-то вспомогательные последовательности. К главному алгоритму их никто не подпускал.
– Понятно, спасибо…
Андрей на секунду задумался.
– А как вы думаете, Василий, почему не удалось продолжить исследования? Установку вроде восстановили в точности, исходники программ для компьютеров наверняка сохранились на корпоративном сервере… что же помешало?
Василий скривил рот в усмешке:
– Вот именно, что вроде! Если вы не заметили, когда я рассказывал об установке Храмова, я употреблял прошедшее время…
– Я заметил, – кивнул Андрей. – И признаться, меня это несколько удивило.
– Удивляться тут нечему. То, что построили мы с Храмовым, было настоящей установкой, а то, что сейчас находится в восстановленной лаборатории… так, моделька для музея корпоративной истории.
– Но ведь её воссоздали в точности. Плюс участие Яковлева, учёного с мировым именем…
– Да бросьте вы! Я, конечно, очень уважаю Ивана Андреевича и считаю его величайшим учёным, но Храмов… – Хоменко понизил голос и приблизил своё лицо к лицу Тараборова, – я как-то заглянул в его тетрадку… знаете, такую обычную тоненькую тетрадку. Алексей Владимирович её всегда в кармане халата носил, и всё время в неё что-то записывал. И никому никогда не показывал. А тут раз, и забыл в курилке на подоконнике. Правда, сразу же вернулся за ней, но я успел глянуть.
– И что? – спросил Тараборов, тоже понизив голос.
– Да ничего! – губы Васи растянулись в широкой улыбке. – Алексей Владимирович даже не рассердился. Просто рассмеялся.
– Почему? – Андрею вдруг стало жутко интересно, почему Храмов рассмеялся.
– Знаете, я всё же институт с красным дипломом закончил, – Василий передёрнул плечами. – Не дурак, вроде. Но там такое было… отдельные уравнения как бы и понятны… а в целом – математика на уровне парадоксов! У Храмова было какое-то шестимерное мышление. В буквальном смысле. Не думаю, что кто-то ещё сможет так мыслить. Не побоюсь громких слов, скажу – Храмов не рассчитывал, он творил! Творил цифрами!