Третий четверг ноября
Шрифт:
Принесли яичницу, и Лёка стала быстро есть.
Поев немного, она вдруг вспомнила правила хорошего тона и спросила:
– Хочешь яичницу?
– Да я уж ел.
Тем не менее он взял вилку, залез к ней в тарелку и подцепил кусок. Он всегда был ужасающе бесцеремонным.
Пока он жевал, сосредоточенно скосив глаза к носу, Лёка его рассматривала.
Н-да.
– Что ты смотришь? – спросил он и подцепил еще кусок.
– Заказать тебе, что ли?
– Да нет, это я так, от жадности.
Фу-ты, ну-ты!..
– А кофе?
– И кофе.
Он быстро перетаскал из ее тарелки яичницу и сказал:
– Знаешь, я ем только потому, что твоя!.. Вот так просто ни за что бы не стал!
После чего он закурил, вытащил газету и углубился в чтение.
Ужасный человек.
– Простите, пожалуйста, – прошелестела рядом официантка, – у нас нельзя курить.
– Как?! – поразился Платон Легран. – Совсем?!
– Да, к сожалению, у нас запретили, после того как в Евросоюзе ужесточили правила борьбы с курильщиками. Извините, пожалуйста, но...
– Даже одну маленькую сигаретку? Одну-единственную? И нельзя?
Девушка улыбалась. Он говорил как-то так, что нельзя было не улыбаться.
– И потом я вам хочу сказать, как физик физику, – тут он выпрямился и зашептал официантке прямо в ухо, – дым отсюда точно не дотянет до Евросоюза!
Девушка прыснула.
– Ну, и бог тогда с ним, а?
– Я сейчас пепельницу подам, – сказала официантка весело.
– Вот спасибо вам большое!
– Ты ставишь ее в дурацкое положение, – заявила Лёка недовольно. Ее всегда злила его клоунада. – Ей теперь от начальства влетит.
– Не влетит.
– Почем ты знаешь?
– Я занимаю номер люкс на шестом этаже. Кажется, это самый дорогой номер в отеле. Я могу курить даже лежа голым на конторке портье! – Лёка вдруг громко захохотала. – Вряд ли его удастся сдать еще кому-то в ближайшие лет шесть. А может, восемь. Потом кризис минует, и в него вселится король Бахрейна, да и то, если нефть подорожает, а так нет!..
– Как ты попал в номер люкс?!
– Сам не знаю. – Тут он пожал плечами и опять углубился в свою газету.
Сигарета все дымилась.
Н-да.
– Платон?
– М-м-м?
– А у тебя здесь... дела?
– У меня здесь были дела, – ответил он не глядя и стряхнул пепел в подставленную пепельницу. – Я на здешнем физтехе докладывал.
– Доложил?
– М-м-м?
– Я спрашиваю, когда ты уезжаешь?
– Завтра вечером, а что?
– А сегодня у тебя какие дела?
– Разные, – ответил Платон Легран и перегнул газету на другую сторону. – Ты скажи словами, что ты хочешь!
«Скажи словами»! Ах, как она узнает его в этой фразе!..
Я прошу тебя, скажи мне словами! Не надо намеков, я ничего не понимаю
И еще так: если хочешь что-то мне сказать, скажи сейчас!
Не надо ждать до завтра, до понедельника, до вечера, до Нового года! Время уйдет, драгоценное стремительное невозвратное время.
Однажды он попросил ее – скажи сейчас, – и она сказала, что уходит от него.
Был апрель, лучшее время года. Лучшее время в жизни. Начало всего.
– Платон, я хочу найти эту женщину. Помоги мне. Ты же хорошо соображаешь!..
– Ну, во всяком случае лучше тебя. – Тут он подумал и добавил справедливости ради: – По крайней мере, в вопросах физики.
Ни тактом, ни деликатностью, ни скромностью он никогда не страдал.
– Мне не нужна твоя физика!
– Напрасно.
– Мне нужно твое умение соображать.
– Когда?
Лёка смотрела на него, и он уточнил:
– Когда тебе понадобится мое умение соображать? Ну, через час, через два, когда?
– Лучше бы прямо сейчас. Мы бы сходили в этот салон на Большой Морской. Может, там кто-то ее запомнил. Или машину запомнил. Здешний швейцар мне сказал, что она села в большую темную машину, и за рулем был... этот самый... песец.
– Ты уверена, что именно песец? А не ондатр?
Лёка опять захохотала.
Ондатр – это из сказки. Ондатр лежал в гамаке и размышлял о бренности всего сущего, в то время как все остальные радовались жизни и готовили шоколадный торт или картошку с мясом.
Эта книжка, про Ондатра, Снусмумрика и Муми-Тролля, попалась им как раз здесь, в Питере, в магазине на Невском.
Они купили ее, и потом все время читали друг другу вслух, и им казалось, что в детской сказке написано про них!..
– Платон, у него воротник был песцовый на куртке, или лисий, что ли. Мне так швейцар сказал.
– Песцовый воротник на куртке у мужика?!
– А что тут такого?
Платон Легран пожал плечами.
– Да ничего. Красиво, наверное.
– Ну вот. Может, этого песца запомнили в салоне. Но мне одной... неудобно. Сходи со мной, а?
– Схожу, – согласился он моментально. – Схожу, конечно.
Он всегда соглашался, что бы она ни предлагала – молодое «божоле» или детективное расследование. Все это доставляло ему удовольствие, тогда, давно.
Лёка моментально приободрилась, вытащила у него из пачки сигарету, прикурила и быстро рассказала ему, как у них на работе всех поувольняли.
И как оставшиеся боятся, что их уволят тоже.
– А у вас как?
– Да у нас никак. Нас увольнять сложно, потому что мы все академики и доктора наук. Куда нас увольнять-то? Нам можно деньги перестать платить, но нам и так не платили!