Третий должен уйти
Шрифт:
Женщина постаралась скрыть свои чувства, ее улыбка стала чуточку ярче. Она подошла ко мне, приподняв правую руку. Я поздоровался, взял ее за руку, поцеловал. В конце концов, я офицер и должен придерживаться хороших манер. Нас хоть и не учили целовать руки дамам, но я видел, как это делается.
— Вадим!
— Марина Павловна, — в ответ представилась женщина.
Только на «вы» и по имени-отчеству — вряд ли она признает иную форму обращения. Не простая она женщина, и ее радушие больше показное, чем искреннее. Ну да, она владелец четырех
На крыльцо выскочила Сима. В глазах удивление, по щекам разливается краска.
— Кто это? — дрожащим от волнения голосом спросила она у отца.
— Вадим это, мой заместитель.
— Это мы его ждем?
— Его.
Сима бросила на меня разгневанно-возмущенный взгляд, вызывающе сложила на груди руки, резко повернулась спиной и скрылась в доме.
— Это ваша дочь, Платон Андреевич? — Я разволновался не меньше, чем она.
— Моя дочь. Сима.
— И больше дочери у вас нет?
— Есть.
Козьмин и его жена непонимающе переглянулись.
Я озадаченно поскреб затылок. Значит, Сима одна дочь, а мне сватают другую, ту самую толстушку…
— От первого брака дочь. Она уже взрослая, замужем… А что такое? — Козьмин смотрел на меня удивленно, а его жена — еще и с недовольством.
Видимо, ей не нравилась тема, которую я поднял. Возможно, ее злила сама мысль о первом браке Платона Андреевича.
— А Симе пятнадцать лет? — пробормотал я.
— Ну, скоро шестнадцать… А чего мы здесь стоим? В дом давай.
В доме работал кондиционер — в каминном зале было прохладно. Красивые обои на стенах, гарнитурная стенка отливает лаком, роскошный ковер на полу. Стол сервирован, но блюда еще не поданы.
— Садись. — Козьмин показал мне на место за столом — возможно, для того, чтобы я случайно не занял хозяйское кресло. Ему-то, может, и все равно, где я буду сидеть, но жена может не так все понять…
Сам он ушел на кухню, но я недолго пробыл в одиночестве. Ко мне со второго этажа спустилась Сима. Густые русые волосы распущены, губы накрашены, длинное нарядное платье, белые носочки. Милое, нежное и совершенно невинное существо. Я смотрел на нее, не чувствуя своего дыхания.
— А как же кино? — спросила она, положив руки на спинку стула.
— Сейчас пообедаем и пойдем. Или нет?
— Ну, можно и так… — зарделась она.
— Как коленка?
— Ничего… А ты с папой работаешь?
— Я от него шел, из больницы, а ты на меня на мопеде… Его мопед?
Я улыбнулся, представив тушу Козьмина на маленькой «Верховине». Но ведь он не всегда был толстым. Наверное…
— Его… Ты папе очень нравишься, — сказала она.
— А тебе?
— Ну, не в том смысле нравишься… — смутилась Сима.
— А тебе в каком смысле нравлюсь? Или не нравлюсь!
Она повернула голову и косо, с осуждающей улыбкой посмотрела на меня.
— А давай уйдем отсюда! — вдруг предложил я.
Марина Павловна — симпатичная женщина, но мне так не хотелось обедать
— Как уйдем?
— В кафе сходим, будем есть мороженое и запивать кофе. А потом в кино. Если ты не застудишь горло. Мороженое холодное… — сказал я с непривычным чувством нежности к этой чудесной девушке.
— Я не простужусь! — завороженно смотрела на меня Сима.
— Ну, так что?
Она кивнула и торопливо вышла из комнаты, увлекая меня за собой.
Сбегая от Козьмина, я вел себя как сопляк-мальчишка, но мне было все равно. Сейчас для меня существовала только Сима… Да и Платон Андреевич только рад будет, если между нами завяжется дружба. Он же сам к этому стремился…
И я сам стремился к дружбе с его дочерью. Именно к дружбе, а не к любовным отношениям. Слишком она молодая для этого. Но и без любви нельзя. Если так, то пусть она будет, но платоническая…
Бизнес должен расти ввысь, вглубь и вширь, как дерево. Корни пустить, обрасти крепкими ветками, а главное, давать плоды. Но и этого мало. Дерево должно давать побеги, обрастать новыми деревьями.
Прошло всего полтора года с тех пор, как я взял на себя управление заводом, а мне уже тесно в старых рамках. И производительность завода я увеличил, и качество товара повысил, снизив при этом себестоимость. И со сбытом никаких проблем. Есть постоянные клиенты, которым нужен кирпич именно с нашего завода. Появляются новые точки сбыта, а мощности на отдельно взятом «дереве» уже не нарастишь. Нужно новое производство, и я уже присмотрел кирпичный завод в соседнем районе — такой же убогий и нерентабельный, каким был наш в свое время. Завод в долгах, как шелках, поэтому стоит недорого. А деньги есть, и скоро это производство будет у меня в кармане… И этот завод станет моей собственностью.
— Вадим Борисович, тут к вам какая-то женщина… — по громкой связи недовольным тоном сообщила секретарша. — Девушка, вы куда?
Дверь открылась, и в кабинет вошла Лиза. Глядя на нее, можно было понять недовольство моей секретарши. Лиза по сравнению с ней — само совершенство. И красивая, и одета, как королева. Светлая норковая шуба нараспашку, под ней — короткое черное платье, ботфорты на шпильке.
— А мне сказали, какая-то женщина, — поднимаясь ей навстречу, проговорил я.
— Дура тебе сказала! — хмыкнула Лиза, усаживаясь в кресло за приставным столом.
Села, осмотрелась, цокнула языком — не впечатлила ее обстановка моего кабинета.
— Как дела? — спросила она, доставая из сумочки сигареты.
— Нормально, — возвращаясь на свое место, ответил я. — Случилось что?
— Почему сразу случилось? — вскинулась Лиза.
— Сразу за сигарету, волнуешься.
— Ну, случилось… Мишу арестовали.
— Надолго?
— Что значит, надолго? Он человека убил! Ему срок светит! — нервно выплеснула Лиза.
— Это плохо.
— А кто говорит, что хорошо!