Третий должен уйти
Шрифт:
— Какая сестра?
— Бобкова Маргарита Сергеевна. Когда-нибудь ей будет сорок лет… Опять совпадение! — Я глумливо ухмыльнулся, свысока глядя на жертву своего произвола.
— Ты меня ударил, капитан! Прокурор тебя с потрохами сожрет!
— Я ударил тебя в частном порядке, Валя. Если ты не знал, Оксана была моей девушкой… И опять совпадение!
— Ты, придурок, какое, к черту, совпадение?
— Совпадения бывают разные! Например, кулак совпадает с областью почек! — Именно
Бобков взвыл от боли.
— Примерно так это бывает… Повторить? В частном порядке, разумеется.
— Чего тебе нужно, капитан?
— Хочу на практике проверить теорию чисел. Права выданы шестнадцатого июня, и здесь ты был шестнадцатого июня. Сходится? Сходится! И здесь ты был, и в доме номер сорок семь по улице Полевого… Я так понимаю, с Серафимой у тебя тогда ничего не вышло, поэтому тебя сюда потянуло…
— С какой Серафимой, о чем ты?
— Ты знаешь, с какой. Она тебя опознала…
— Бред какой-то!
— Проведем опознание, предъявим обвинение.
— Какое обвинение?
— В убийстве гражданина Чайкова.
— Не знаю такого!
— Сколько тебе лет? Тридцать шесть? И Чайкова убили в тридцать шестой квартире. Сколько лет будет твоей сестре? Сорок? Ты в момент убийства находился в сороковой квартире. Такая вот теория чисел! — сказал я, глянув на Оксану, которая сидела на диване, накрыв коленки ладошками.
— Да пошел ты со своей теорией!
— К Оксане зачем пришел?
— Это мое личное дело!
— Чем она перед тобой провинилась? Сдать тебя может?
— Ничего не понимаю!
— Кто там у Лешего в банде? Ты, Кайло, Гусак, еще кто?
— Какая банда?
— Киллерская.
— Чушь! — дернулся Бобков.
— Покайся, легче станет. Расскажи, как вы Нефедова в тридцать шестую квартиру заманивали, как Чайкова убивали, как концы с концами сводили.
— Не понимаю, о чем разговор!
— Дурак ты! Тебе сейчас выкручиваться надо, чтобы на пожизненное не сесть, а ты дурочку здесь валяешь. Глупо и непрактично.
— Не знаю ничего.
— И Нефедову не знаешь?
— Знаю. И встречался с ней. А что здесь такого?
Я облегченно вздохнул. Лед тронулся, и за первой ласточкой последуют другие признания.
— Зачем ты с ней познакомился?
— Понравилась она мне, потому и познакомился.
— Знаешь, что Нефедов тебе за нее сделает?
— Да плевать!
— Больно будет. Очень больно.
— Не сделает! Не сможет!
— Почему?
— Потому!
— Потому что в сизо сидит?
— Не знаю!
— Знаешь! Ты все прекрасно знаешь! К Оксане зачем приходил?
— Хочу — и хожу, не твое дело!
— А я, знаешь, что с тобой из-за нее сделаю? — Я снова
— Да сдавай.
— Там с тобой церемониться не будут.
— Плевать!
— Не боишься? И Курдова не боялся?
— Кто такой Курдов?
— Знаешь ты все. И расскажешь все, что знаешь. Посадят тебя. За убийство Чайкова посадят! Сидеть будешь. Леший на свободе будет гулять, а ты — сидеть! До конца своих дней!
— Не пугай — не страшно, — совсем не весело улыбнулся Бобков.
— Страшно, Валя, страшно. Сколько ты там людей завалил?
— Нисколько.
— Так и запишем… Сдашь Лешего, покаешься в своих грехах, и мы пойдем тебе навстречу. Глядишь, и выкрутишься из ситуации.
— Из какой ситуации?
— Ты же знаешь, кто такой Нефедов? За ним деньги, за ним связи! Тебя как цыпленка раздавят! Каждый день прессовать будут, пока язык не развяжут. И Лешего сдашь, и своих дружков. И самого себя сдашь!
— Не сдам! — сквозь зубы процедил Бобков.
— Не будь дураком!
— Да пошел ты, козел!
Я не должен был бить бандита, но рука сама замахнулась для удара. Но на Бобкова не опустилась. Оксана неожиданно вцепилась в мою руку:
— Не надо! Не смей!
— Все, все, уговорила!
Оксана отпустила мою руку, оттолкнула от Бобкова, и сама склонилась над ним:
— Валя! Ва-аль!.. Ну, махни ты рукой на своего Алекса! Пошли его к черту!
— Сама иди к черту! — буркнул Бобков, отворачивая от нее голову.
— Ты же говорил, что никого не убивал! Если не убивал, чего тебе бояться? Севастьян сделает все, чтобы ты не сел. Да, Севастьян? — обращаясь ко мне, спросила она.
— Ну, если он расскажет все…
— Ты ему все расскажешь! И он тебя отпустит! Он тебя отпустит, и мы уедем отсюда далеко-далеко. Мы всегда будем вместе, будем любить друг друга. Ты даже не представляешь, как мне плохо без тебя! А Севастьян тебя отпустит. Правда, Севастьян?
Ее отчаяние казалось неподдельным, возможно, так оно и было на самом деле, она переживала за Бобкова всеми своими фибрами. И любила своего Валентина по-настоящему, и жить без него не могла. Я потрясенно смотрел на нее. Не ожидал я от нее такого…
— Ну, так просто не отпущу. Но если он сдаст Лешего, мы не станем привлекать его к ответственности. Пропустим через программу защиты свидетелей, пусть куда хочет, туда и уезжает. Если хочет, пусть уезжает с тобой.
— Он хочет! Он хочет уехать со мной!