Третий фланг. Фронтовики из будущего
Шрифт:
— Сколько у вас человек, капитан? Лошади? И кто с вами?
— Сорок один человек со мной. Все при лошадях, двенадцать запасных. Имущества и оружия нет – было приказано сдать перед переводом. Со мной заместитель – старшина Недорубов, полный Георгиевский кавалер за империалистическую…
— В бою все были?
— Так точно…
— Еще кто-нибудь? — Наш генерал-майор слегка отошел.
— Так точно! — вскочил Сухов. — Из ВВС должны прислать авианаводчика! Только кто это и что делать будет, никто не сказал.
— Это наш персональный
Мы только кивнули, поняв, что и в этом наши рассказы оказались полезны.
Буквально тут же в кабинет вошла девушка в форме старшего лейтенанта.
— Товарищ генерал-майор, старший лейтенант Зеленко прибыла для прохождения дальнейшей службы! — И протянула какой-то лист.
— Цирк! — прокомментировал Мындро. — И я здесь главный клоун. Вас-то как сюда занесло?
— После госпиталя… Отстранили от полетов… Временно.
— Как попали туда? — спросил Михаил Иванович, начиная читать бумагу. — Двенадцатого сентября авария… — Ага, с «мессером»! Предварительно постреляв по нескольким другим и дав экипажу выпрыгнуть! Екатерина Ивановна, вы немного скромничаете. На Су-2 драться против нескольких истребителей и сбить одного, даже тараном, это не просто так! Насколько я понимаю, вам очень повезло.
— В нашей истории она не смогла выпрыгнуть после тарана, — шепнул я сидящему рядом Доку. — Единственная девушка, совершившая "Воздушный Таран".
В это время в дверь вновь постучали, и вошел Соджет с непонятного вида мужиком в гражданской одежде.
Олег Соджет
— Что цирк? — переспросил я, услышав последнюю фразу, но не зная контекста. Ибо только ее разобрал, приближаясь к двери в комнату, где шло совещание.
После чего меня, как опоздавшего, стали вводить в курс дела. Я ж не виноват, что меня сначала отпускают, а потом внезапно посыльных самолетом шлют, чтоб я срочно назад бег.
— Ну, что, — сказал я, услышав, что мы имеем, — людей у нас больше, но вот толку… Хотя пусть их командир сам скажет
Командир ополченческой роты Петренко, — доложил вошедший со мной мужик. — Прибыли в ваше распоряжение!
— Еще и ополчение?! — Мындро был в шоке. — Что у вас из оружия и сколько людей?
— Двести человек. Вооружены кто чем. — Петренко замялся.
— Да уж, — влез я, — кто чем – самое то, там не то что Ли-Энфилды или Томпсоны, там, по-моему, еще и кремневые мушкеты найти можно, если поискать. И вооружена примерно половина…
— Ну, это… что выдали, то и есть, — оправдывался Петренко. — И так большинство со своим оружием пришло, а то выдали одну винтовку на пятерых, а так хоть одна единица вооружения на двоих…
Мир черно-бел. Мир, разделенный на своих и чужих. Биполярный. Военный. Есть еще, правда, свои в стане врага и враги среди своих. Но это только оттенки белого и черного. И вера. Не в бога, а в себя: «Мы победим!» и никаких пораженческих мыслей. И такая же черно-серо-зеленая одежда… Все скомпоновано
Я попросила привезти мне мячики. Простые мячики. Детские. Прочитав удивление в глазах своих кураторов, улыбнулась: «Мне надо! Возражения есть?» Возражений, по крайней мере вслух, не было. Но мячики тоже нашлись не скоро. Забыли о мячиках. Не до них. Потом, конечно, привезли из какой-то футбольной спортивной секции, а может, и не одной.
В глазах моих ученичков, увидевших сетку с мячами, хорошо читались незатейливые мысли. Одинаковые и очень нелицеприятные.
— Ну, что, мальчики, — привыкли уже к моему обращению, а ведь сначала дергались, — сегодня мы будем играть в мяч.
Молчат. Для своего личного удобства я ввела номера. А то вечно забываю фамилии-имена-отчества. А так посмотрел на пришитую справа на груди тряпочку с номером, и все. Да и не хочу по именам – память такая штука, что будет помнить всегда… и думать о них.
— Разбились на пары! У каждой – мяч. Теперь я даю вам полчаса, чтобы вы поиграли, — радостное перешептывание, — а через полчаса вы представите мне новую игру. И если это будет футбол, волейбол или баскетбол – десять кругов вокруг казарм. Так что думайте и поражайте меня своими находками.
Вот тут они и поняли, что играть придется всерьез. Разошлись по поляне. Тут один ко мне подходит – четвертый номер.
— Товарищ Иванова, а я ни во что, кроме футбола, играть не умею. И в футбол, правда, очень плохо.
— Номер «четвертый», вы думаете, меня это должно волновать? Включайте мозги и изобретайте. А то я подумаю, что вам надо поменять местами голову и мяч – польза будет одинаковая.
— Извините… Разрешите выполнять?
— Разрешаю.
Ярошенко подошел неслышно сзади. Это, правда, он думал, что не слышно – солнышко-то сзади, а тень спереди. Вот и смотришь, как появляется рядом с тобой чья-то тень, а потом уже и тело.
— Что вы задумали в этот раз, Ника Алексеевна?
— Эх, все вам скажи да покажи. Сами додумаетесь? Вот у каждой пары мяч – они играют. Ничего сложного…
— И все-таки… не думаю, что вы просто разрешили им поиграть. Ника Алексеевна, ну мне-то вы должны сказать!
— Заставляю думать.
— Как это?
— Есть знакомый предмет – мяч. Есть с детства знакомые игры с этим мечом. Есть команда – создать новую игру. Интересно, кто из них выйдет за рамки общепринятого сознания первый? Если бы я им дала нечто, что не так знакомо с детства, — они бы легко справились, но тут в дело вступает шаблонность, которую выбить просто так очень сложно. А нам надо нестандартные решения со стандартными предметами.