Третий фланг. Фронтовики из будущего
Шрифт:
В другом углу кабинета сидел на кушетке молодой человек в военной форме. Вид у него был, мягко говоря, неважный.
— Кто это?
— Это сержант Курсанин, тот самый родственник, — уточнил Ярошенко.
Лаврентий Павлович подошел поближе к Нике, и в этот момент она начала терять сознание.
— Вызовите «Скорую»! И сержанта Курсанина тоже в изолятор! — Отдав распоряжение врачу, он повернулся к старшему майору. — Алексей Владимирович, возьмите лечение Ивановой под свой контроль. Надо разобраться, все ли они так на родственников реагируют или это особенность только женского организма.
…Там, где можно построить замки, иногда хватает
А дед – так еще банальнее. Он уже второй день ходил с гриппом, правда, боялся показать, что ему плохо, вот и решил «переходить» болезнь. А тут, как его насильно в госпиталь засунули, это и обнаружили. Ничего, вылечили. А за «героизм» в нахождении больного в пенатах Лубянки еще и вставили – чтобы другим неповадно было от врачей прятаться.
Правда, вот кому в результате не повезло от этого дурацкого стечения обстоятельств, так это Никите Сергеевичу. Поймал он все-таки свои два осколка, что в моем времени дед носил. Вот так… Просто стечение обстоятельств – как просто…
После вчерашнего голова болела довольно сильно. Примчавшийся посыльный был встречен четкими наставлениями о его дальнейшем маршруте. Солдат даже не подал виду, вероятно, я такой был не первый у него за сегодня. Собравшись, я пришел в штаб бригады. Там, кроме генерал-майора Мындро и старшины Якименко, никого не было.
— О! Болезный явился! Ну, присядь, газетки свежие посмотри пока. Сейчас машина придет, поедешь на вокзал, группы пополнения встречать, — как-то необычно поприветствовал меня Михаил Иванович.
Присесть-то я присел, но газеты не просматривал уже давно. Да и не было особого желания. Опубликованные сводки мы слышали по радио еще вчера, а большая часть остальных статей выглядела жуткой тягомотиной. Повертев в руках «Правду» и «Красную звезду», я положил их на стол и спросил разрешения идти за машиной.
— Присядьте, капитан Бондаренко! И почитайте пока. Водитель сам придет доложить о готовности. Лейтенант Сухов сегодня сделает стенгазету, там будет подробнее. Вот так-то, товарищи офицеры. — Я чувствовал, что что-то не так, но пока не мог понять, что именно. Вдруг в голове пронеслось – «товарищи офицеры» – стоп, вот оно! Раскрыв «Красную звезду», я прочел приказ о введении единых званий в РККА по командному образцу. Введении звания «рядовой» вместо «красноармеец» и некоторых других. Возродилось понятие «офицер». Высказывалось пожелание, чтобы советский офицер взял все самое лучшее от красного командира и русского офицера.
— О-го-го! — высказался я. — Это ж ого!
Других слов не было.
— То-то! Вот и машина. Поезжайте на вокзал, сегодня будет несколько групп – их надо сюда переправить. А чтоб вам веселее было, с вами поедет первый вошедший в кабинет, кроме Якименко и зампотеха.
Первой в кабинет вошла, чуть прихрамывая, Зеленко, за нею кто-то из посыльных с письмами.
— Красноармеец! Майора Медведя ко мне! Ему телефонограмма, — скомандовал Мындро, глянув на почту. — Старший лейтенант, — строго сказал генерал, обращаясь к Зеленко, — отправляйтесь с капитаном, он вас введет в курс дела по дороге. Один экземпляр газеты можете взять. Да и по поводу телефона – это и вас касается. 23-го погрузка в эшелоны и на юг. С тем, что будет на тот момент. Всем спасибо от Ярошенко, и он сказал, что «Пламя» будет. Успели. Подробности товарищу Медведю пакетом после обеда. Сегодня вечером в клубе будет новый фильм. Премьера общесоюзная, хотя некоторые его уже видели.
По дороге, в тесной «эмке», я рассказал Екатерине Ивановне о приказе и даже зачитал его. Это несколько озадачило девушку, для которой слово «офицер» с детства значило – «враг». Хотя сопроводительная статья была написана грамотно и захватывающе и несколько снимала напряжение, но все равно я замечал, что летчица явно стеснялась этого слова.
Нас встретил лично начальник станции с вестью о том, что первая группа уже прибыла – тридцать шесть свежеиспеченных младших лейтенантов, только что из Подольского пехотного училища. Ускоренный выпуск. В нашей истории они легли под Москвой, так и не получив командирского звания. Обмундированы хорошо: ватники, полушубки, добротные валенки. Все с вещмешками. Одно плохо – идти придется пешком более семи километров. Тут же был организован пункт сбора самостоятельно прибывающих с предписаниями. Сделали объявление по громкой связи. Подошли еще несколько бойцов после госпиталей. У большинства из них теплая одежда была ограничена только шинелью. Прибыл проходящий поезд из Москвы. В нем приехали еще люди. Почти двести новобранцев под командованием сержанта госбезопасности (этим звания не меняли), десять младлеев танкистов, тоже только после училища. Полсотни бойцов и командиров, уже бывавших в боях, постепенно собирались в отведенном нам зале.
— На сегодня людей организованными группами больше не будет, — проговорил подошедший начальник станции. — Остальных разместим в этом зале. Завтра с утра прибывайте за новыми отрядами.
— Спасибо, товарищ! Извините, так и не спросил вашего имени-отчества. — Степан Осипович. Почту заберете? Два мешка – один на полигон, один вам.
Расписавшись за корреспонденцию, я отправился готовить людей к маршу. Мороз на улице набирал силу. На градуснике было уже минус двадцать пять. Построив хорошо обмундированных в единую колонну без разделения по званиям и родам, я отправил их пешком по дороге, а сам побежал на пункт связи, решать вопрос с оставшимися. В шинельке при такой погоде далеко не утопаешь… Бедолаг набралось сорок два человека.
Войдя на телефонный узел при вокзале, я потребовал связь с полигоном, а уже от тех – непосредственно с «Цирком», как теперь шифровали в эфире нашу бригаду. — Оперативного давай! Это Букварь. Срочно! Или главного клоуна!
— Главный клоун на территории. Это Степан.
— У меня сорок карандашей и два фломастера без зимней упаковки. Подними Хохла, пусть передаст шкурки прямо сюда машиной. Большую связку письменных принадлежностей уже выслал.
— Принял, жди. «Старый» с «малым» встретят связку по дороге.
Пока ждали машину с теплыми вещами, Зеленко где-то нашла свежую газету «Правда», за сегодняшнее число. Посмотрев передовицу, я присел от удивления. История окончательно пошла вразнос. Заголовок статьи гласил: «Союз Советских Социалистических Республик и Японская империя подписали договор о неприкосновенности взаимных границ…» Далее в статье шла речь о том, что наши государства надеются на мирное сосуществование и о перспективах сотрудничества в культурной области и торговле. Еще в самом конце было предложение о том, что Япония в виде жеста доброй воли передает СССР учебное судно «Суво». И что судно буксирами уже привели во Владивосток.