Третий глаз-алмаз
Шрифт:
– Большое спасибо за помощь, – сказала я, и Наталья Петровна быстро исчезла за дверью.
Очутившись на улице, я расправила чек, открепленный от коробки с пиццей. Как знать – может, это тоненькая ниточка, за которую стоит потянуть? На клочке бумаги достаточное количество информации. Для начала здесь есть название «ООО „Хитохлеб“ [9] , а еще указано время, когда касса пробила чек – 17.00. Будем надеяться, что кассирша запомнила женщину, которая купила «Четыре сыра» на вынос. Может, Светлана ей что-нибудь
9
Название придумано автором, все совпадения случайны. (Прим. авт.)
Я вынула телефон, набрала 02 и стала слушать бесконечные гудки. На двадцатом из аппарата понеслось частое пиканье. Я повторила попытку раз, другой, третий, потом обозлилась. Вот здорово, все операторы заняты, а если сейчас ко мне приближается громила с ножом? Без шансов быстро получить помощь от милиции! Между прочим, почти во всех американских детективных сериалах есть такая сцена: человек просыпается в своей спальне на втором этаже, слышит шум на первом, набирает «911», мгновенно слышит ответ, заявляет о грабителе, тут дверная ручка медленно поворачивается, дверь распахивается, появляется черная фигура, но… Со двора доносится громкий рев сирены – это примчались американские полицейские, горящие желанием спасти законопослушного налогоплательщика! Интересно, это преувеличение киношников или в США и впрямь столь замечательно работает служба спасения?
Глава 11
– Милиция, говорите, – сухо произнес женский голос.
– Здравствуйте, я проживаю на Бромской улице, дом шесть, в какое отделение могу обратиться?
– Что случилось?
– У нас было совершено убийство, а я вспомнила…
– Соединяю, – перебила меня оператор, и через секунду я услышала грубый мужской голос: – Дежурный Ермаков слушает.
– Здравствуйте! С кем можно побеседовать о происшествии на Бромской, в доме шесть, в квартире шесть?
– Что у вас?
– Убили соседку.
– Имя, фамилия.
– Светлана Лукашина.
– Отчество? Прописка постоянная?
– Не знаю! – растерялась я.
– Не волнуйтесь, гражданка, – неожиданно приветливо сказал Ермаков, – ничего там не трогайте, не цапайте, лучше ваще выйдите и стойте на лестнице тихо…
– Ее убили вчера, милиция уже приезжала!
– Так в чем дело?
– Я свидетель, хочу дать показания.
– Ясненько, – перебил меня дежурный, – вас непременно вызовут.
– Мне надо сегодня! Скажите, к кому подойти.
– Ща, – протянул Ермаков, зашелестел бумагами, потом глухо сказал: – Слышь, Петь, тута свидетельница трезвонит. По Бромской, куда? Ясно. Гражданочка!
– Я здесь.
– Вам надо к Петру Сергеевичу Комарову, кабинет пятнадцать.
– Уже лечу, скажите ваш адрес.
– Третий микрорайон, корпус восемь, – отрапортовал дежурный.
Комарову на первый взгляд было лет сто. Его маленькие глазки прятались в опухших веках, щеки оплывали вниз, а количество подбородков было невозможно сосчитать: с каждым движением Петра Сергеевича число складок под нижней челюстью изменялось.
– Садитесь, гражданочка, – прохрипел он, – чего стряслось?
Я обворожительно улыбнулась.
– Разрешите представиться, Дарья Васильева, продюсер, работаю на телевидении.
В глазах Комарова мелькнула тень беспокойства.
– Жалобу кто-то накатал? – нервно спросил он.
– Нет, нет, – успокоила я пожилого капитана. – Вы ведете дело об убийстве нашей сотрудницы Светланы Лукашиной. Хочется узнать, как продвигается работа, может, вам чем помочь?
Петр Сергеевич с тоской покосился на запертый шкаф, громоздившийся в простенке.
– Ошибаетесь, гражданка Васильева, нет у нас дела Лукашиной.
– Как? – поразилась я.
Комаров тяжело вздохнул.
– Не возбуждено!
– Но ее убили!
– От кого ж у вас такие сведения?
Я замялась.
– Молодая женщина ни с того ни с сего не умрет.
– Случается, – грустно заявил Комаров.
– Но в ее квартиру приезжала милиция.
– Верно.
– И кто ее вызвал?
Комаров засопел.
– Гражданин, – наконец сказал он, – с автомата сообщил, от метро, он не назвался. А мы обязаны реагировать, поэтому поехали!
– И нашли труп!
Петр Сергеевич откашлялся.
– Кто сказал?
– Соседи, – ляпнула я.
– От бабье, – в сердцах воскликнул Комаров. – Жива ваша Лукашина.
– Как жива? – растерялась я.
– Ну, так случилось, – решил не уточнять капитан. – Ее по «Скорой» забрали, а мы уехали.
– И дверь опечатали?
– Нет, просто захлопнули, – помотал головой Комаров. – Нашего интереса не было, и на криминал не походило, ей плохо стало, рвало сильно, но непохоже, что она выпивкой траванулась.
– Почему? – насела я на мента.
– Послужите с мое, – грустно заметил капитан. – Непьющая она.
– Почему вы так думаете? Знаете, Света работу пропускала, потом приходила бледная, руки трясутся…
– От бабье! Говорю же, не употребляла она.
– Вы дружили с Лукашиной?
– Откуда? Не видел ее ни разу.
– Тогда почему вы так уверены, что она не пила?
Комаров встал, отпер сейф, вынул из него бутылку минералки, с наслаждением опустошил емкость, снова сел за стол, пригладил остатки волос и ответил:
– Видел я квартиры алкоголиков, не такие они! А у Лукашиной чисто! Болезнь ее скрутила. На двери у ней и до нас какая-то грязь висела, но это не печать, вроде дети пластилин намазали.
– В какую больницу отправили Свету?
Петр Сергеевич нахмурился.
– По справке узнайте!
– Пожалуйста, помогите, – взмолилась я.
Комаров тяжело вздохнул и взял телефон. Через пару минут он добыл нужные сведения и поделился ими со мной.
– Клиника имени Строкова, третий микрорайон, дом пятнадцать, это тут, рядом.