Третья мировая-в бестселлерах и не только
Шрифт:
«Мы в превосходном положении, чтобы прибегнуть к последней угрозе», — заявил госсекретарь США К. Гертер на закрытом заседании сената 10 мая 1959 г.
«Когда Вы говорите «последняя угроза», имеете ли Вы в виду ядерную бомбардировку?» — полюбопытствовал сенатор М. Мэнсфилд.
«Речь идет именно об этом», — последовал ответ госсекретаря[60].
Но мере усиления обороноспособности СССР и социалистического содружества, по мере того, как в мировом балансе сил складывался паритет, вашингтонские политики были вынуждены с большей осмотрительностью подходить к использованию вооруженных сил в качестве инструмента внешней политики. Люди, которые поразумнее, рассуждали, что поскольку США не могут уже воевать с прежней безнаказанностью, то пора охладить свои военные планы. Нет, говорят генералы и их твердолобые партнеры по военно-промышленному комплексу, воинственный пыл которых не остывает. Америка должна добиться нового перевеса над Россией, вернуться к былым временам, когда американское оружие звенело над планетой, сея страх в ближних и дальних землях. Иначе в мире не будет порядка, другие страны начнут, чего доброго, жить по-своему, не оглядываясь на Вашингтон.
Так рассуждали в Пентагоне при старых администрациях, так толкуют при нынешней и, судя по всему, так же намерены рассуждать и далее. Свидетельств достаточно. Желая пригрозить Советскому Союзу, заместитель начальника штаба корпуса морской пехоты генерал Трэйнор заявил, что, по мнению военных лидеров Пентагона, «ограниченная война с Советским Союзом является почти неизбежной вероятностью еще при жизни нынешнего поколения» и США «готовы одержать победу в такой войне». Разоткровенничавшийся генерал фактически не скрывал, что такую ограниченную войну должны будут начать Соединенные Штаты, поскольку СССР «бросает им вызов, расширяя присутствие» своих войск и флота на мировом океане и «вторгается в районы, по праву принадлежащие Америке»[61], в то время как у Советского Союза таких прав нет.
В Белом доме поспешили затуманить генеральскую декларацию, сказав, что тот, дескать, излагал свои собственные взгляды. Министр обороны Уайнбергер недвусмысленно дал попять, что мнение генерала не так уж расходится с позицией Пентагона. Серьезность последствий угроз возрастает, ведь американские генералы угрожают новейшим смертоносным оружием.
Пентагон давно стал центром, где сплетаются воедино интересы генералов, промышленников, политиков правого толка. Министерство обороны приобрело положение главного правительственного ведомства, в этом пятиграннике часто находится ключ к решениям Вашингтона по международным проблемам. Военщина прочно заняла основные рубежи в политике, генералы и офицеры — свои люди в вашингтонских «коридорах власти».
Еще в начале 1950-х годов американский буржуазный исследователь Р. Миллс жаловался, что впервые в истории Америки «военные заправилы Вашингтона вошли в состав власти, заняли твердое положение среди властвующей элиты нашего времени». В те времена 150 высших военных чипов занимали важнейшие посты в гражданских ведомствах Америки. Две трети служащих, находившихся за границей, представляли Пентагон. Другой буржуазный автор Г. Тагуэлл в книге «Хроника опасности» констатировал, что, «когда генерал Маршалл сменил Бирнса на посту государственного секретаря, военно-финансовая хунта уверенно захватила весь контроль в государственном департаменте и приступила к проведению опасной агрессивной политики». Из 20 ведущих должностей государственного департамента в те дни половина приходилась на долю военных, генералам было отдано немалое число посольских постов. Маршалл, занимавший в американском правительстве посты министра обороны и государственного секретаря, говорил, что он не может припомнить ни одного случая, когда бы Трумэн в вопросах, относящихся к компетенции госдепартамента, действовал вопреки мнению начальников штабов и министра обороны.
Да и сам Г, Трумэн признавал, что голос генералитета был решающим, в том числе в германском вопросе, в острых событиях в Северном Иране, при провозглашении «программы помощи» Греции и Турции, рассчитанной на закрепление этих стран в качестве плацдармов агрессивной политики США. Назначение военных на политические посты не означало простую замену одних чиновников другими. Смена генеральского мундира на фрак дипломата не меняла образа мышления, милитаристскую философию вчерашние генералы переносили в сферу международных отношении. В правительстве Д. Эйзенхауэра на гражданских постах в различных вашингтонских министерствах находилось около 200 генералов и адмиралов, более 1300 полковников и около 6 тыс. офицеров других званий — военные занимали больше политических постов, чем политики.
Генералы оставались первыми людьми в американской политике при всех последующих президентах. Оглядываясь на свои годы в Белом доме, Дж. Картер сетовал, что когда он был президентом, его поражали ложные утверждения военачальников о том, что американцы слабы, а русские сильны. Это очень серьезное искажение факта, США не уступают Советскому Союзу, если давать сбалансированную оценку. Почти по всем элементам военной мощи мы так же сильны, как русские, но для того, чтобы добиться увеличения бюджетных ассигнований, военачальники всегда склонны говорить: «Нам это нужно», «У нас нет денег» или «Мы отстаем от Советского Союза, нам нужно больше ракет, кораблей, самолетов, танков, новой электроники, противотанкового оружия и т. д.» Это делает свое дело, генералы берут верх.
Раздольно чувствуют себя генералы при рейгановской администрации. «В Вашингтоне, — констатирует «Вашингтон пост», — сейчас сложилось исторически курьезное положение. Впервые три высших поста в Совете национальной безопасности занимают военные — два выпускника Военно-морской академик и один выпускник Военной академии в Уэст-Пойнте. Этот факт вызывает тревогу»[62].
В государственном департаменте насчитывается большое, даже по вашингтонским представлениям, число военных на руководящих постах — Пентагон «одолжил» внешнеполитическому ведомству 18 человек. По данным журнала «Армд форсиз джорнэл», большинство из нынешних членов сената были в прошлом кадровыми военными. В рядах армии служили 40 сенаторов, в ВМС и ВВС — 29. Старший но воинскому званию — генерал-майор резерва Б. Голдуотер, а по занимаемому в прошлом посту — Дж. Чэфи, бывший в свое время министром ВМС. Особенно много бывших кадровых военнослужащих в комиссиях сената, которые занимаются вопросами ассигнований на производство и закупку вооружений. В ключевой комиссии по делам вооруженных сил их 15 из 18 ее членов[63]. «Можно утверждать, — подчеркивает, Вашингтон пост», — что военные, занимающие посты гражданских лиц, оказывают значительное влияние на политику администрации Рейгана. Насколько можно судить, нынешняя администрация действительно зачарована военными решениями международных проблем»[64].
Генералитет постоянно держит правительственную политику под прессом своих намерений, жестко навязывает собственные взгляды, когда обнаруживаются расхождения в подходе к проблемам. Так было, когда командовавший американскими войсками на Дальнем Востоке в период корейской войны генерал Макартур объявил даже форменную войну администрации, так как ему показалось, что в Белом доме не настроены слишком решительно. Генерал требовал стратегии «уничтожения военной мощи противника и достижения в корейской кампании победного конца в кратчайший срок» и любой цепом, включая атомную бомбардировку. С того момента, когда дело доходит до воины, заявлял генерал, политика должна отступать на задний план и начинает господствовать военная сила. Администрация пыталась было приструнить зарвавшегося атомщика, в 1951 г. его освободили от занимаемой должности, по сделать это президенту удалось лишь после того, как он склонил на свою сторону министра обороны и председателя объединенного комитета начальников штабов. Макартура же объявили «национальным героем», его до сих пор вспоминают как пример истинного солдата, бросившего вызов умиротворителям из администрации.
Призрак Макартура живуч в Америке. Как война, так вспоминают его требование: генералы — вперед, политики — прочь с дороги. Хотят, чтобы армии было дозволено действовать по простому принципу дикого Запада. Сначала стреляют, потом спрашивают — зачем? Задним числом оправдывая позорное поражение во Вьетнаме, Пентагон утверждает, что политические соображения, дескать, мешали на всю катушку развернуть агрессию, добиться победы. Трещат планы порабощения других народов — опять виноваты политики, которые своей умиротворенческой позицией связывают военных по рукам и ногам. И это про тех вашингтонских политиков, для которых любимая мелодия — разбойный посвист.
Острая перепалка в таком духе снова вспыхнула в Вашингтоне после провала американской интервенции в Ливане в 1984 г. В адрес военного руководства США выдвинуты серьезные претензии, говорилось, что за четверть века после десанта в Инчопе во время корейской войны вооруженные силы США не имели стоящих успехов. Пентагону припомнили позорную неудачу операции по спасению американских заложников в Иране в 1980 г., когда из-за ошибок планирования операции Пентагоном погибли 8 американских солдат и несколько вертолетов. Пятью годами ранее, опять же по вине Пентагона, был убит 41 американский солдат при попытке освободить экипаж из 39 человек на корабле «Майагес» в индокитайских водах. В Бейруте в результате взрыва в американской казарме США за один октябрьский день 1983 г. потеряли 241 морского пехотинца, «Почему же дорогостоящие вооруженные силы США не могут победить ни в одной битве?»[65] Может ли кто-нибудь в Пентагоне руководить войной?