Третья причина (сборник)
Шрифт:
Неожиданно вспомнился старый моряк, попутчик до Гамбурга, с его опасениями относительно Зондского архипелага. Да, этот мореман, так ратовавший за Северный путь, и не догадывался, что уже тогда, совсем рядом с ними рыскали японские миноносцы, подстерегая русские корабли.
Откуда они там взялись, для Иртеньева было предельно ясно. Видимо, не зря в Европе побывал маркиз Ито, [29] да и специальная японская миссия, прибывшая годом позже с поручением «изучить постановку военного кораблестроения
29
Миссия 1902 г. должна была или договориться с Россией о сферах влияния, или заключить с Англией военный союз.
Отношения между Россией, Англией и Швецией тоже были понятны, но вот позиция Германии в свете событий у Доггер-банки заставила Иртеньева поломать голову. Цель всех этих событий, конечно, одна: всемерно задержать выход 2 ой эскадры. Но какой смысл немцам устраивать провокации?
Прикидывая всяческие варианты, полковник пришёл только к одному выводу. Или немецкий капитан действовал по чьему-то наущению, но как бы от себя, или Германия хочет очистить Балтику от русских кораблей и всячески способствует походу, а заодно не прочь и рассорить Россию и Англию.
Правда, английскую военную угрозу Иртеньев откинул сразу и бесповоротно. Все угрозы, которыми полны газеты, не более чем дипломатический блеф. Какой смысл Англии воевать с Россией самой, когда это с успехом делает Япония, и потому весь Гулльский инцидент не более чем очередная, но крайне неприятная задержка…
Окончательно придя к такому выводу, полковник облегчённо вздохнул и вдруг, совсем по-мальчишески, попробовал дотянуться ногами до противоположной стены каюты. Однако океанский лайнер — это конечно же не небольшой «Зуав», и полковник, в результате безуспешной попытки, только шлёпнулся на пол.
Весело рассмеявшись, Иртеньев поднялся, с улыбкой обозрел окружавшую его роскошь, привёл в порядок костюм и, придирчиво оглядев себя в высоком зеркале, вделанном прямо в двери каюты, вышел в коридор.
Пройдя коридором, полковник по ступенькам, которые больше походили на лестницу шикарного дома, чем на корабельный трап, поднялся в музыкальный салон, специально предназначенный только для обитателей одноместных кают.
Отсюда через вход, предусмотрительно скрытый бархатной портьерой, можно было пройти прямо в столовую первого класса, устроенную в нижнем этаже палубной надстройки роскошного «Кайзера».
Чуть отодвинув бархатный занавес, Иртеньев увидел, что корабельные стюарды ещё хлопочут возле столов, расставляя недостающие приборы и, отпустив штору, направился к боковому выходу из салона.
По обе стороны обеденного зала создатели лайнера предусмотрели застеклённые галереи для желающих совершать променад и любоваться открывающимся видом не с открытой палубы, а из закрытого помещения.
Пассажиров, прогуливающихся здесь в ожидании первого завтрака, было уже многовато и, не желая никому мешать, полковник встал у широкого окна, совсем рядом с вызолоченной колонной, увенчанной белым цветочным горшком, почти скрытым шапкой ярко-зелёных листьев.
Люди, то и дело проходившие рядом, как чётко уловил Иртнеьев, были чем-то взволнованы и, отнеся это на счёт морского путешествия, полковник спокойно отвернулся к окну. За толстым, густо забрызганным стеклом, ограждавшим галерею, начинало волноваться ставшее сурово-мрачным Северное море, и огромный пароход ощутимо покачивало.
Ни к утреннему кофе, ни к первому завтраку полковник не выходил и теперь внезапно ощутил, что проголодался. И почти сразу, словно подчинившись возникшему желанию, в столовой звонко ударил гонг, призывавший ко второму завтраку.
Иртеньев резко повернулся и замер. Прямо на него по галерее шла молодая темноволосая женщина, одетая в светло-серое платье стиля ампир. Почему-то полковник остановил своё внимание именно на платье, а лица женщины словно и не увидел, но, точно чувствуя, что она ему безумно нравится, он совершенно машинально пошёл следом.
К вящему удивлению полковника, дама в светло-сером платье оказалась его соседкой по табльдоту, и они обменялись ни к ничему не обязывающими взаимными любезностями. И тут Иртеньев с удивлением отметил, что большие, карие, чуть навыкате глаза женщины производят на него странно-магическое действие.
Поняв это, полковник даже несколько смутился, но его соседка, явно ничего не заметив, запросто обратилась к сидевшему во главе стола помощнику капитана:
— Скажите, а циклон, это очень опасно?
— Ну что вы… — Помощник тут же улыбнулся даме. — Сейчас мы огибаем циклон и, возможно, только слегка зацепим его крыло, не более. Так что, смею вас уверить, нам ничего не угрожает…
Услышав его слова, Иртеньев понял, что пассажиров взволновала надвигающаяся буря и, по странному контрасту, вдруг ощутил удивительное спокойствие…
В следующий раз Иртеньев увидел свою соседку по табльдоту только на второй день. По какой-то причине она не выходила к столу и, неожиданно заметив её на прогулочной палубе, полковник вдруг ощутил в груди некий холодок.
В том же самом светло-сером платье из крепа, длинном плаще и фетровой шляпе, женщина не спеша прохаживалась вдоль борта, явно избегая скопления уже выставленных на палубу длинных камышовых кресел, с которых другие пассажиры, укрывшись пледами, созерцали океан.
За истекшие сутки «Кайзер» значительно спустился к югу, циклон остался далеко позади, погода сменилась, и теперь небо было лишь облачным, а по всей серо-зелёной, неприветливой поверхности океана до самого горизонта катились не слишком крупные, пенистые волны.
Секундой спустя Иртеньев понял, что ноги сами собой несут его навстречу женщине. Остановившись за полшага и поймав её благосклонную улыбку, полковник, пользуясь правом полузнакомства, сказал:
— Добрый день, мисс… — и сделав короткую паузу, спросил: — Или миссис?