Третья раса
Шрифт:
Этот страх редко когда удается ощутить в чистом виде, но кошмарнее его нет ничего. Он приходит только на самом краю, когда смерть дышит в затылок, когда ее видишь, а не просто знаешь о ее теоретическом существовании. Наверное такой страх испытывают копытные травоядные в тот момент, когда в них впиваются когти хищника. Некоторым удается вырваться, но я с трудом представляю, как им удается пережить это пограничное состояние между жизнью и смертью. Травоядных скорее всего выручает полное отсутствие интеллекта, но даже совсем без мозгов я бы никому не пожелал испытать
А у меня таким было не мгновение, не два, не три. Я оказался в когтях грозного хищника по имени Океан, от которого вообще нет спасения. То есть я еще был жив, но уже умер, смерть была неотвратима и неизбежна. Зверь во мне понял, что как бы руки ни крутили штурвал, это напряжение невозможно будет удерживать долго. И если не эта волна, так другая, все же настигнет и уничтожит катер, сомнет его и утащит в глубину океана. Я живо представил, как мое тело медленно опускается на базальтовое дно.
И тут же в эфире раздался голос Долговязого:
— Молодец, Копуха! Вижу тебя на радаре. Отверни на десять градусов к востоку, а то уходишь с курса. Не дрейфь, я тебя подберу.
«Да я в порядке», — хотел ответить я, но из уст вырвалось только едва различимое сипение.
Никогда не думал, что горло от страха может сжать настоящей судорогой.
— Знаю я, в каком ты порядке, — рассмеялся отставник. — Как-то раз я оказался за бортом почти в такой же шторм. Только не в бронированном катере, а в надувном плотике.
Меня заело, что моя слабость разлетелась на половину Индийского океана. Спасатели на Суматре сейчас наверное хихикнули от таких переговоров. Ну уж нет. Хрен вам, а не умирающий от страха охотник! Собравшись с силами, я окончательно укротил беснующегося внутри зверя и взял тело под полный контроль. В тот же миг я заметил «Рапид» на радаре, а это означало, что до него и полумили не будет. Оставалось только выжать последнее из турбин, чтобы одним рывком преодолеть оставшееся расстояние.
В таком маневре был определенный риск — турбины могли перегреться и выйти из строя, не дав мне возможности пойти на второй заход в случае ошибки. Но если не вывести их на форсаж, ни о какой точности подхода к «Рапиду» вообще речи не будет. Плохо было и то, что я понятия не имел, как вообще попаду на борт древнего миноносца.
На самом деле в такой шторм подходить к кораблю крайне сложно и очень опасно. Оба судна ежесекундно меняют местоположение, а огромные волны грозят швырнуть один корабль на другой. И если более тяжелый миноносец такое столкновение может выдержать без особых последствий, то легкий спасательный катер будет неминуемо искорежен до неузнаваемости и камнем пойдет ко дну. Даже при меньшем волнении причаливание требует немалой сноровки в судовождении, а в такую бурю, какая разыгралась сейчас, любое приближение к чему бы то ни было в океане грозило мне смертельной опасностью.
— Что мне делать? — спросил я Долговязого, не решаясь врубить моторы на полную мощность.
— В первую очередь не дрейфь, — отозвался его голос в эфире. — Дальше слушай внимательно. В надводном положении ты никак не причалишь, это
— Ты с ума сошел? — испугано прошептал я.
— Сейчас самое время задавать такие вопросы. Лучше слушай, времени нет совсем. Тебе надо отсоединить кормовой аккумулятор, не гася турбины, а то если потеряешь ход, тебя волны за секунду сомнут. Обороты дай до предела, тогда генераторы войдут в цикл и не сдохнут. Как только снимешь аккумулятор, сразу пропусти брючный ремень через одну из ручек для переноски и пристегнись к нему намертво. Это будет твой балласт. Без него не сможешь погрузиться на нужную глубину в такой шторм.
Я представил, что меня ждет. Сердце и без того колотилось с огромной скоростью, а тут и вовсе зашкалило — я ощутил биение пульса всем телом, а кровь загудела в голове, перекрывая клекот турбин. Но надо было немедленно взять себя в руки, поскольку нырять с таким пульсом, все равно, что топиться. Я сделал несколько глубоких вдохов, и ужас немного отступил.
— Уходить будешь через днище, — снова услышал я Долговязого. — Потому что через борт с таким грузом не перевалишь. Дно в спасательных катерах хлипкое, так что справишься. В аварийном блоке есть топор. Посмотри!
Я дотянулся до крышки аварийного блока, распахнул ее и убедился в наличии топора.
— Топор на месте.
— Отлично. Открой доступ к аккумулятору и посмотри, как закреплены провода на клеммах.
Пришлось сползти с кресла и на четвереньках добраться до кормовой крышки. Сорвав ее с крепления, я увидел, что провода закреплены нестандартно, а прикручены к клеммам болтами — без специального ключа не отвернуть.
Я доложил об этом Долговязому, но он меня успокоил:
— Обрубишь топором. Все! Слушай порядок действий. Первое — поднимаешь катер как можно выше и правишь по направлению ветра, чтобы двигаться близко к скорости волн. Второе: собьешь топором кресло и запихнешь его под приборную панель. Как справишься, жду на связи.
Не отвечая, я врубил турбины на полный ход, чуть изменил вектор тяги, чтобы моторы помогали держать максимальную высоту глиссирования, и вывернул штурвал так, чтобы идти точно по ветру. Это дало результат — катер перестало бросать, теперь он висел точно между гребнями двух гигантских валов, медленно обгоняя их. Ветер ударил в корму, резко усилив дифферент на нос, но в конце концов суденышко заняло устойчивое положение.
Подтянувшись, я достал топор, сжал пластиковую рукоять и в несколько мощных ударов сбил крепления кресла. Оно тут же опрокинулось на меня всей тяжестью, я не успел увернуться и получил крепкую зуботычину подголовником. Будь он чуть потверже, мне бы не только губы сделало, как у негра, но и вынесло передние зубы.