Третья раса
Шрифт:
На самом деле, когда размочаленное тело нашего командира опустилось на дно, я направил скафандр к нему, чтобы мысленно попрощаться. Как бы там ни было, именно Жаб сделал из меня охотника, так что мне было за что его благодарить. Я помнил разорванные мышцы его скафандра, так что не приходилось сомневаться, что и под искусственным мясом биотеха тело Жаба выглядело не лучше. Нет, после такого не выживают. Тем более на глубине четырех километров.
— Там без шансов, — закончил я, пытаясь вытравить из души последние зерна сомнений.
— Ладно, — кивнул Долговязый. — Примем это как данность. Но ты
— Ты же рассказал Жабу, как подделывать допуск.
— А сам аппарат где вязть?
Он был, безусловно, прав, но в этой истории содержалась одна тонкость, которая сильно сужала круг возможных кандидатов. Человек, пустивший торпеды на транспортник, не только служил когда-то в охотниках, он еще был обуреваем идеей, никак не менее безумной, чем у Жаба. Иначе на людей рука не поднимется. Настоящим маньяком-убийцей может стать только тот, у кого в голове прочно засела идея спасения человечества. Я где-то читал, что один серийный убийца, к примеру, убивал женщин, чтобы спасти их от старости. Это было в духе Жаба, чего уж тут говорить. Если бы я не был уверен в его гибели, то без сомнений подумал бы именно на него.
— Мне кажется, что это кто-то из наших, — честно признался я.
— В смысле? — напрягся отставник.
— В смысле из новой команды. Хотя Рипли я бы исключил. Во-первых, она скорее из старой команды, чем из новой, во-вторых, она бы скорее сама утопилась, чем пустила ко дну гражданское судно.
— Здесь ты прав. А почему думаешь на своих?
— Почерк, — коротко ответил я. Потом подумал и добавил: — Такое ощущение, что это неприкаянный дух Жаба явился из мира мертвых. Но поскольку в происки дьявола я не очень верю, остается только одно — кто-то из наших, двинувшись после всего происшедшего, перенял его тактику.
— Если не Рипли, то остаются трое, — прикинул Долговязый. — Это Чистюля, Молчунья и Викинг. Хотя на Викинга я бы грешить не стал.
— Я тоже. Он из стариков, да и психика у него крепкая, как лобовая броня океанской амфибии. Если говорить о наших, то остаются Чистюля и Молчунья. С крепостью крыши у обоих проблемы, тут уж говорить нечего. Но должен быть мотив. Пока мы его не поймем, нечего и думать понять остальное.
— На мой взгляд, атака «Рифа» связана со стартом ракеты, — уверенно заявил отставник. — У меня тут в голове вот какая схема созрела. Некто, с неизвестными нам целями, инициирует старую ржавую платформу и побуждает ее на запуск ракеты. А затем, с помощью биотехов, мешает Лесе добраться до «Тапрабани», где она может применить дельфинов для успешной разведки.
— Очень возможно, — согласилась Леська. — Особенно если учесть, что Тошка и Лидочка — фактически единственные дельфины, способные провести техническую разведку слабых мест в обороне платформы. И вряд ли кто-то кроме меня сумеет их убедить отправиться туда. То есть, если кому-то надо оттянуть уничтожение пусковой установки, он правильно выбрал меня в качестве мишени.
— Но убивать не стал, — сощурился Долговязый. — И кажется мне, что не только и не столько
— Он меня знает… — окончательно понял я. — Если бы он убил Лесю, я бы его из под земли достал, из-под базальта на дне океана. Точно, этот псих меня близко знает. Это или Чистюля, или Молчунья.
— Да уж… Безрадостная картина, — тяжело вздохнул он. — А мотива я все равно не вижу. Какой смысл инициировать запуск термоядерной ракеты?
— Это лучший способ всех напугать, — осторожно предположила Леся.
— Вот! — обрадовался отставник. — Я же говорил, что у женщин мозги немного иначе устроены! Умница! Конечно, это верный способ устроить всепланетную панику!
— А паника зачем? — остудил я его.
— Вариант первый — отвлечь общественное мнение от чего-то, — он загнул один палец. — Вариант второй — привлечь общественное мнение к чему-то. Второй вариант мне нравится больше.
— Почему? — осторожно спросил я, чувствуя нарастающую тревогу.
У меня у самого возникла идея по этому поводу, и я почему-то сдрейфил, что Долговязый выскажет именно ее. Причина испуга самому мне была непонятна, но чем дольше затягивалась пауза, тем больше разрастался в груди ледяной ком.
— Потому что в этом случае понятны все мотивы, — ответил отставник.
— Кажется, я что-то упустила, — призналась Леся.
У меня возникло странное ощущение, что Долговязый сейчас резко обернется ко мне, протянет указующий перст и скажет: «Это все Копуха устроил! Он считает полное разоружение ошибкой и устроил этот переполох в качестве доказательства своей правоты!»
Но он сказал немного иначе:
— Платформу мог инициировать тот, кто считает полное разоружение ошибкой. Очень выгодно устроить этот переполох в качестве доказательства своей правоты. А заодно сподвигнуть людей на восстановление термоядерных боеприпасов и орбитальной техники. И знаете, ребята, это может сработать.
У меня чуть сердце из груди не выскочило. Кровь отлила от щек, и я испугался, что друзья это заметят. Нет, я действительно ощущал себя как вор, поймавшийся на очередной краже.
«Что за дьявол? — подумал я. — Что за мысли дурацкие?»
Я стиснул кулаки и усилием воли взял себя в руки. Стало легче.
— Ты чего притих? — глянул на меня Долговязый.
— Думаю. Если бы этот псих не потопил Лесю, я был бы на его стороне.
— Я тоже, — кивнул отставник. — Я бы даже ему помог, если честно. Только хотелось бы узнать, насколько далеко он готов пойти и не жахнет ли он по Европе разделяющимися боеголовками.
— Думаешь, у него есть коды управления? — засомневался я.
— А как он тогда инициировал платформу?
— Он мог каким-то образом запустить оборонительную схему. Имитировать атаку, к примеру.
— Да, ты прав. Но тогда все плохо. Кодов управления нет ни у кого, а какова программа ракеты, куда она нацелена и сколько пусков еще может быть, неизвестно. Я не так хорошо, как ты, знаю Чистюлю и Молчунью, но думаю, они на такую авантюру бы не пошли. Даже Жаб скорее всего не заварил бы подобную кашу, не будь у него козыря в рукаве.
— Я Молчунью тоже неплохо знаю, — подтвердила Леся. — Она хоть и не без комплексов, но запускать ракету, без уверенности, что сможет ее ликвидировать, не стала бы.