Третья раса
Шрифт:
Леся зыркнула на него так, что торговец резво притормозил. Меня это немного расстроило. Нет, я не собирался, конечно, пользоваться этой гадостью, но очень уж любопытно было собственными глазами увидеть внедряемый модуль электронного галлюциногена. Я знал, что технология этого повсюду запрещенного наркотика основана на тех же принципах, на которых работает система прямого нейроконтроля сверхглубинных скафандров линии ГАДЖ. И скорее всего этот трип-чип мог оказаться фрагментом реального биотеха, полученного преступным путем. Или, что еще хуже, мог быть выращен из генов скафандра в подпольной
Подумав об этом, я вспомнил пятикилограммовые торпеды, атаковавшие Лесю. Может, мы напрасно решили, что в этом деле замешан бывший охотник? Может, торпеду, как и наркочип, кто-то мог вырастить самостоятельно, с нуля, а не из заводской икринки или личинки? Технология, конечно, сложнейшая, сверхсекретная, но есть ли тайны, которые не становятся рано или поздно всеобщим достоянием? И хотя разница между биотехнологическим галлюциногеном и торпедой все же была, лично для меня она не имела принципиального значения. Кто мог создать простейший искусственный геном, тому по силам сделать и более сложный. Перспектива, надо признать, пугающая. Я представил небольшую пиратскую флотилию, вооруженную автономными, почти разумными тварями, самостоятельно загоняющими корабли с нужным грузом. Страшно.
Наконец мы миновали задворки — царство наркодилеров и дешевых проституток. Дальше начинались настоящие трущебы, точнее, инфраструктура извращенных развлечений, стилизованная под развалины послевоенных городов. Народу на узких улочках тут было уже полно — букмекеры зазывали на бои без правил, размахивая пачками крупных купюр, бойкие молодчки предлагали сыграть в «беспроигрышную» лотерею. Вокруг них толпились любители легкой наживы и редких зрелищ. У меня создалось ощущение, что, спустившись по лестнице, разделяющей уровни, мы переместились во времени на сто лет назад. Я видел фильмы о первых послевоенных годах — там все было точно так же. А тут не мерцание голографического экрана, а реальность. Меня это начало занимать. Да и мало бы кого оставило равнодушным путешествие в героическую эпоху — время первых охотников и разгула пиратства. Тогда даже Долговязый еще не родился, чего уж о нас с Лесей говорить.
Голографические вывески зазывали посетить различные клубы — от игорных до свингерских. У меня не было ни малейшей уверенности, что Молчунья в этих местах хоть раз появлялась, но Долговязый настоял на том, чтобы посетить одно из заведений с целью получения хоть какой-нибудь информации.
— В свингерский клуб только без меня, — насупилась Леся. — Я сегодня не готова демонстрировать незнакомцам голую задницу.
— Я тоже, — поспешил заявить я.
— Жаль, — с деланным сожалением сказал Долговязый. — Придется посетить игорное заведение. Только постарайтесь не теряться в толпе, а то последствия могут быть непредсказуемыми.
Правда, когда мы поднялись по короткой заплеванной лестнице в жалкое подобие казино, толпы внутри не оказалось. Человек десять, потея, резалось в «Блэк Джек», а у барной стойки скучали сонные девочки на продажу. Бармен, очень тучный, с сизым пористым носом, вяло протирал бокалы. Я не мог отделаться от ощущения, что это артисты, занятые в грандиозном представлении для туристов. Уж очень все это
— У нас заказывают! — вместо приветствия сказал бармен, едва нас увидел.
От меня не ускользнуло, как он задержал взгляд на трофейном ракетомете.
— Джин, — без запинки кивнул Долговязый, прислонив ружье к стойке. Потом поднял два пальца рогаткой и добавил: — Двойной.
— А вы? — бармен хмуро глянул на нас.
— Виски со льдом, — спокойно ответила Леся, несказанно меня удивив.
За год семейной жизни она не раз намекала, что к выпивке относится отрицательно. А тут на тебе! Хотя она и об оружии отзывалась не лучше, но это не помешало ей срезать очередью пятерых, а перед тем снести голову безоружному. Что-то я не доглядел в жене. Но если честно, сегодняшняя Леся мне нравилась больше. Оказывается, можно в ее присутствии вести себя гораздо свободнее, чем я привык.
— Мне тоже, — сказал я.
Леся покосилась на меня, хмыкнула. Бармен придвинул нам два стакана, полных льда, плеснул в них виски. Долговязый придвинулся ближе к Лесе и показал под стойкой жестами Языка Охотников: «Покажи ему деньги».
Она достала из кармана толстую пачку наличных, медленно пересчитала купюры, чем вызвала отчетливый проблеск интереса на унылом лице толстяка за стойкой.
— Хотите еще чего-то, мэм? — обратился он к ней. — Приличным клиентам у нас подают и горячее.
— Меня больше мучает другой аппетит, — ответила Леся. — И я готова заплатить за свою прихоть.
— «Зеленый дым»? — моментально смекнул бармен.
— Нет. Мне нужна информация. Я ищу девушку. Глухонемую. Гонщицу. Она должна жить на этом уровне, заявилась на гонках скорее всего без механиков. Не встречали?
Толстяк стоял молча, словно язык проглотил, не спуская взгляда с пачки денег. Леся свернула одну купюру и протянула ему.
— Она сюда не ходит, — выдал он ту информацию, которую посчитал достаточной за эту стоимость.
На самом деле это было уже кое-что. По крайней мере, если он знал о ком речь и не врал, Молчунья была на этом уровне.
— А может, это не та, кого я ищу?
— Та. Глухонемых тут почти нет. Эти места не для ущербных. А глухонемая гонщица вообще одна.
— Тогда помоги нам ее найти. — Леся отсчитала три купюры, но отдавать не стала.
— Зайдите в игровой зал «Ударная волна», это тремя кварталами дальше от центра, в этой же штольне.
— Если это не она, я вернусь, — она чуть наклонилась вперед, глядя толстяку прямо в глаза, затем неохотно протянула купюры.
— Все нормально, мэм, — ответил бармен. — Я привык зарабатывать честно.
Вроде мы все узнали, но Долговязый не спешил уходить, уселся на высокий металлический табурет и пил джин. Мы с Лесей решили последовать его примеру и не дергаться без причины. Чего он ждал, я понятия не имел, поэтому старался ненавязчиво следить за его взглядом. Но он просто пил джин, так что нам с Лесей тоже пришлось опустошить стаканы. Наконец отставник довольно крякнул и встал.
— Хорош дырки в штанах просиживать, — пробурчал он. — Платите, и пойдем отсюда.