Третья раса
Шрифт:
Эта мысль потянула за собой другую. Только в этот момент я окончательно осознал, какая разношерстная в плане идейных соображений подобралась у нас команда. И у меня, и Долговязого, и у Леськи, и Молчуньи были разные мотивы ввязаться в это дело. Слишком разные на сторонний взгляд. Но цель в общем-то была одна. Более или менее одна. Еще точнее, наши цели друг другу не противоречили. Наверное, окажись рядом с нами Рипли, она бы тоже с радостью присоединилась к экспедиции, но ее мотив был бы прост, как отломанная от винта лопасть. Она бы не упустила возможности отомстить Жабу. И было, в общем, за
Мы с Молчуньей пробирались и пробирались через толпу, пока она не придержала меня, указав на узкий, невероятно длинный катер, больше всего похожий обводами на активно-реактивный гарпун от тяжелого глубинного карабина. Судно было однообразно задуто сверкающей краской под хром, а место для пилота казалось тесным до предела — только втиснуться.
«Это мой, — показала Молчунья. — Я в него все деньги вложила. С мотором пришлось поработать очень серьезно. Я наконец внедрила там несколько своих старых придумок».
«Вроде переварки выхлопных труб и лепестковых клапанов?»
«Баловство эти клапаны. Тут я всерьез поработала. Целый год только этим и занималась».
«Надеешься войти в десятку?» — напрямую спросил я.
«Нет, — показала она, помотав головой. — Мне нужно только первое место. Иначе все зря».
«Не реально, — пожал я плечами. — Тут тысячи первоклассных пилотов и катеров».
«Я лучшая», — коротко показала она.
Мне не хотелось с ней спорить.
«Поставь на меня, — посоветовала она напоследок. — Катер называется «Уже там». И от моего имени тоже поставь. Немного. Если проиграю, верну. Только ставь не на десятку, а на первое место. Лады?»
Ну что я мог ответить? Просто кивнул, помог ей спуститься на борт и направился к букмекерской конторе, над которой висело самое заметное голографическое панно. Очередь там была та еще, и я хотел было бросить эту дурацкую затею, но с удивлением разглядел у самой кассы Долговязого.
«Ну и дела!» — подумал я, протискиваясь к нему.
— О, Копуха! — помахал он. — Тоже решил ставку сделать?
— Молчунья попросила поставить на нее.
— Тоже мудро. Собирается войти в десятку?
— Фиг там. Велела ставить на первое место.
— Серьезно. Как тебе ее катер?
— На гарпун похож. Но вообще она сумасшедшая. Я бы на десятку поставил, но на первое место глупо.
— Сумасшедшая, — кивнул Долговязый. — Но я и на нее тоже поставлю. Хорошая девушка. И пилот отличный.
Я вспомнил, как она проехала на амфибии по стене возле Одессы. И Жаб плохого водителя себе никогда бы не взял. А она с ним больше года охотилась!
— А еще на кого? — осторожно спросил я.
— Как на кого? Ты что, Копуха? На своих всегда надо ставить. А иначе в чем смысл? Мы же одна команда, должны верить друг другу. Верить в то, что мы лучшие!
Иногда Долговязый меня такими заездами поражал. То он меркантильный, как пиратский шкипер, то начинает давать романтика, да еще такого, что мама держись. Как он меня стрелять учил, объясняя красоту гарпуна… Поэма, а не урок! Эх, Долговязый…
— Значит, ты ставишь на Леську?
— Да. На десятку. Зря, что ли, такой катер уродливый собирали? У него есть шанс.
— Глупости, — отмахнулся я. — Здесь есть посудины намного круче, специально доведенные, а не сляпанные
— А Леська?
— Что Леська?
— Разве ты ее не считаешь лучшей?
Это был серьезный вопрос. Конечно, я ее считал лучшей. Но не в этом! Она же не была гонщицей. В общем я взял и выложил Долговязому, что думал по этому поводу.
— Ну и дурак, — спокойно ответил он. — Если считаешь человека лучшим, то он для тебя должен быть лучшим во всем. Иначе это знаешь… Фигня это, короче, вот и все.
С одной стороны, меня разозлило, что он вмешивается в мою личную жизнь, но с другой — в его словах была какая-то дурацкая правда, к которой, если не прислушаться, она потом покоя не даст. Ну прав он был, прав! А все из-за того, что мы с Леськой знакомы с детства. Она меня не принимала всерьез в силу того, что девчонки быстрее развиваются, а я ей отвечал тем же, только уже без всякой причины. Если совсем честно, то в отместку. Ну кому охота постоянно быть маленьким?
Но сейчас я понял, что на самом деле все были правы — все, кроме меня. Что я сделал в жизни такого, чтобы считаться взрослым? Десяток арабов пристрелил в Северной Африке? Пиратов рвотными гранатами закидал? Ну да, это все круто, спору нет, да только Леська в это время уже всерьез работала на биологической станции. А я, действительно как последний пацан, потворствовал Жабу в его сумасшествии. Бегал за ним, в рот ему заглядывал при каждом слове. Думал про него, вот, мол, человек, который сделал меня охотником! Но на самом деле единственное, что я сделал не для себя и не для него — уничтожил Поганку. Но и тут не все ясно доподлинно, потому что если Жаб жив, то и Поганка жива, а значит, нет у меня никаких поводов считать себя победителем. И напрасно тогда Бес и Червень считали меня героем. А вот Леська права, и Долговязый прав.
Вообще дурацкая складывалась ситуация. Не хотелось мне этой экспедицией никому ничего доказывать, хотелось просто поймать и обезвредить Жаба, и это было необходимо сделать. Но стоя в очереди к букмекеру, я вдруг отчетливо осознал, что не это было главным моим мотивом. Мне хотелось доказать, что я чего-то стою. Другим или самому себе — это уже дело третье, не так важно это было, если задуматься. И если вдруг Поганка жива, если Жаб отключил запущенную мной систему ее уничтожения, то единственное, чего мне хотелось от нашей экспедиции — это довести начатое до конца. Хотя бы просто затем, чтобы не носить незаслуженные лавры героя. Это было важно! Для меня важно, барракуда бы всех забрала!
Вывод из всего этого оказался довольно неожиданным — мне стало стыдно. Стыдно за то, что я постоянно мысленно поддевал Леську, только бы не чувствовать ее морального над собой превосходства. Мне сильно-сильно, прямо до физической боли, захотелось искупить свою вину перед ней. И единственное, что я мог сейчас в этом направлении сделать, это поставить на нее. И не на десятку, нет! На первое место, чтоб меня барракуда взяла!
Однако когда Долговязый сделал свои ставки и подошла моя очередь, я понял, что на первое место за Леську ставить не буду. Это было не честно, ведь на самом деле я не верил, что она придет первой. А вот в десятку… Она упрямая, я знал. И у нее были шансы.