Третья волна
Шрифт:
Это движение, на которое часто нападают как на реакционное, является фактически неотъемлемой частью зарождающейся Третьей волны. Ибо его члены стоят на пороге будущего, ведя политическую и экономическую борьбу по трем направлениям, а в сфере технологии они борются за новую энергетику, о чем я писал выше.
Итак, с одной стороны — силы Второй волны, с другой — мечтающие о возврате в Первую волну, а силы Третьей волны борются против них обеих. Силы Второй волны представляют те, кому нравится старый, бездумный подход к технологии: «Если это работает, производите. Если это продается, производите. Если это делает нас сильнее, создавайте». Набитые устаревшими,
Кроме того, существует еще небольшая группа романтиков — экстремистов, крикунов, враждебных всему, за исключением наиболее примитивных технологий Первой волны, которые, кажется, будут рады возврату к средневековым ремеслам и ручному труду. Сытые, принадлежащие, как правило, к среднему классу, они сопротивляются техническому прогрессу так же слепо и огульно, как и те, кто ратовал за приход Второй волны. Представители этой группы фантазируют о возврате к тому миру, который большинство из нас — и большинство из них — найдет отвратительным.
Во всех странах все больше людей, составляющих ядро технической революции, выступают против обеих крайностей. Сами того не зная, они являются агентами Третьей волны. Она начинают не с технологий, а с того, какое общество в будущем мы хотим иметь. Они признают, что сейчас у нас так много технических возможностей, что мы не можем все их консолидировать, развивать и применять. Поэтому, доказывают они, необходимо произвести более тщательный отбор и выбрать те технологии, которые отвечают долгосрочным социально — экономическим задачам. Вместо того чтобы сделать технологию нашей целью, они хотят установить контроль общественности над основными направлениями технологического прорыва.
У технореволюционеров еще нет четко сформулированной всесторонней программы. Но если мы углубимся в смысл их многочисленных манифестаций, петиций, заявлений и исследований, мы сможем выделить несколько идей, дополняющих новый взгляд на технологию, и четкую политику управления переходом к будущей Третьей волне.
Технореволюционеры исходят из предпосылки о хрупкости биосферы Земли и считают, что чем мощнее становятся наши новые технологии, тем больше риск нанести непоправимый ущерб нашей планете. Поэтому они требуют, чтобы все новые технологии были предварительно оценены с точки зрения возможных вредных эффектов, чтобы опасные технологии были изменены или заблокированы. Короче, они настаивают на том, чтобы технологии завтрашнего дня были подчинены более жестким экологическим требованиям, чем технологии эры Второй волны.
Технореволюционеры ставят вопрос так: или мы будем контролировать технологию, или она будет контролировать нас; «мы» просто больше не можем быть обычной крошечной прослойкой элиты из ученых, инженеров, политиков и бизнесменов. Время требует демократизации процесса принятия технологических решений. Антиядерные кампании, развернувшиеся в Западной Германии, Франции, Швеции, Японии и США [257] , борьба против «Конкорда» или за контроль над генетическими исследованиями — все это наглядное свидетельство требований сегодняшнего дня.
257
Антиядерные кампании описаны в «Crusading Against the Atom», «Time», April 25, 1977 и «Nuclear Power: The Crisis in Europe and Japan», — «Business Week», December 25, 1978.
Технореволюционеры
Итак, Технореволюционеры считают «подходящими» технологии, которые гуманизируют труд, способны предотвратить загрязнение и обеспечить охрану окружающей среды. Они предпочитают проекты, рассчитанные на местный, а не государственный или мировой рынок. По всему миру технореволюционеры проводят тысячи экспериментов с маломасштабными технологиями, начиная с выращивания рыбы и производства продуктов питания и кончая производством энергии, переработкой отходов, дешевым строительством и простым транспортом.
Одни эксперименты наивны и переносят нас назад, в мифологическое прошлое, другие более практичны. Некоторые сочетают новейшие материалы и «умные» станки со старой техникой. Например, Джин Гимпел, специалист по истории средневековой технологии, создал элегантные модели простых станков, которые могут пригодиться в неиндустриальных странах. В них используются новые материалы и старые способы производства. Волна интереса к дирижаблям дает другой пример применения техники прошлого века. Сегодня дирижабли, сделанные из новых материалов, имеют гораздо большую грузоподъемность [258] .
258
Обзор соответствующих технологий приведен в; см. также: Harper and Boyle,
Дирижабли — медленный, но дешевый, экологически чистый и безопасный вид транспорта — могут использоваться в тех регионах, где нет дорог, например, в Бразилии или Нигерии [259] . Эксперименты с соответствующей или альтернативной технологией, особенно в области энергетики, предполагают, что некоторые простые, мелкомасштабные технологии могут быть такими же «умными», как и сложные, крупномасштабные, если весь спектр побочных эффектов принимается в расчет и механизм должным образом отлажен для выполнения определенной работы.
259
Пример вновь вспыхнувшего интереса к дирижаблям приводится в «Aerospace Developments, London»; см. также: «Lighter Than Air Transport: Is the Revival for Real?» by James Wargo, в «New Engineer», December, 1975.
Технореволюционеров беспокоит серьезный дисбаланс науки и техники на планете: 3 % всех ученых мира работают в странах, составляющих 75 % населения земли. Они одобряют предложение уделять больше внимания технологическим нуждам бедных стран мира и более справедливому их участию в освоении космоса и мирового океана. Они считают, что не только морские и небесные пространства, но и передовые технологии — часть общего наследия человечества, поскольку в них существенный исторический вклад внесли многие народы — от индийцев и арабов до древних китайцев.