Третья
Шрифт:
«Сейчас меня затащат обратно в дом. Поволокут за шкирку по траве, вернут уже покалеченную». Оставляя на траве кровавые следы, я развернулась, поползла прочь, уже зная, что сейчас окажусь схваченной, но еще один мягкий хлопок заставил охранника повалиться на землю.
«Дротик». Я смотрела на торчащую из шеи иглу, силясь отдышаться.
Кто-то… усыпил… его… Эйс?
Одно было ясно: мне нужно добраться до машины, добежать до нее, чтобы спастись.
И я, скуля, как пес от ноющей конечности, взлетела с земли, рванула под свод спасительной
– Гони!
Хорошо, что они оба оказались в машине, хорошо, что не пришлось никого ждать – я сошла бы с ума от паники. Никогда не знала, что «Барион» умеет ускоряться, как гоночный болид: когда Гэл «погнал», меня вжало в спинку сиденья и временно завалило на бок.
Выровнялась я, судорожно хватая воздух, зажала раненую руку между колен, сцепила зубы, чтобы не застонать. А у меня с собой даже аптечки нет, про нее я не подумала, собирая вещи.
Еще предстояло признаться в провале – критичный момент. Все насмарку.
Машина уже неслась прочь по улице, меня потряхивало от холода, от нервов.
– Он… закрыл код руками… Когда набирал.
– Лучше сейчас, не потом. – Я его не увидела…
«Черт» - это слово никто не произнес, но им веяло в салоне от короткого взгляда в зеркало Коэна, от повернувшегося на секунду к моей фигуре лица Эйса.
Только бы никто из них сейчас не сказал: «Ну ты и дура!» или «Блин, вот ты невезучая…»
Я знала, что невезучая. В этот день точно – кто же знал, что все случится именно так? И укор добил бы меня теперь, порезал бы сердце.
Но Арнау промолчал, Гэл тоже. Наверное, они не корили своих, наверное, понимали, что слова злости в этом случае мимо. И за это спасибо.
– Ни цифры? – только уточнил Эйс напряженно.
– Н…нет. Он… закрыл…
Ни к чему повторяться.
– Вот урод, - выругался Коэн. Не на меня - на Салима, и непривычный холод, застывший в его глазах, следящих за дорогой, заставил меня почувствовать себя никчемной, окончательно бесполезной. Все зря. Весь этот риск, взрывы, дым…
Не знаю, зачем я пояснила:
– Я… записала его разговор на диктофон… Пока мы ехали к его дому.
Может, пригодится. Нет, я не пыталась оправдаться, отмыться от внутреннего позора. Просто выдавала данные, как будто складывала не нужное мне более оружие: вот ваши ножи, пистолеты, кастеты – деритесь теперь сами…
– Он… на незнакомом языке.
– Мы перепишем. Послушаем.
Хорошо.
– И еще код постановки дома на учет…
Еще один острый взгляд Коэна в зеркало заднего вида – мелькали на приборной панели отсветы фонарей, пока авто неслось по проспекту.
– Ты его запомнила?
– Да… Ни к чему, наверное.
– Диктуй.
Его тут же принялся заносить в телефон Арнау.
– Девять, шесть, два, четыре, один. Звезда, два ноля.
– В последовательности из этих восьми цифр я была уверена. – Только… зачем они?
–
Пульсировала зажатая в подол платья рука.
– Да?
Может, тогда не зря?
– Да. Людям сложно запоминать две сложные последовательности, они с девяностопроцентной вероятностью используют одну и ту же.
Что-то отлегло на душе. Но навалилось физически. Пульсация в ладони была непереносимой, и я не сразу заметила, что на меня, как филин, пристально смотрит Арнау. На лицо, ниже, на сжатые колени – что он хочет увидеть? Да, Гэл говорил, что их зрение позволяет видеть в темноте, но…
Не успела я додумать, как Эйс процедил со сталью в голосе.
– Тормози. Она ранена.
Секундная задержка с ответом.
– Здесь еще нельзя. Слишком близко.
– Я пересяду.
Не знаю, как он понял. По бледности моего лица? По пятнам на подоле? Вот только ткань темная, расшита блестками, пятна в такую впитываются, как в болото, даже с фонариком не разглядишь. Он смог.
Сел на заднее сиденье, резко захлопнул дверь, и «Барион» опять рванул с места.
– Дай.
Руку пришлось размотать из подола. Я мерзла: наверное, терялась кровь. Арнау, не включая свет, пару секунд смотрел на ладонь, потом выругался сквозь сжатые зубы.
– Почему сразу не сказала?
Да я не должна была. Они мне не няньки, не медики, я собиралась перевязать ладонь по прибытии. Чем-нибудь. Показать наутро врачу. В конце концов, я подписывалась на риск, понимая, что он может в теории и на практике привести к травмам. Вот, привел. Ведь ранение не пулевое, не они меня «не уберегли». Просто неудачно упала.
Зашуршала сумка, Эйс откуда-то достал упаковку стерильного бинта, сорвал с него бумагу.
– Что там?
Взгляд Гэла с тенью беспокойства – в радужку его глаз вкрались бордовые оттенки. Наверное, отсвет с проспекта.
– Рваная рана, - пояснил Арнау, - сухожилия целые.
– В больницу?
Пока он мотал мне руку бинтом, затормаживая кровотечение, перечислял:
– Трихфенол есть дома, триамин тоже. Зажимы, степлеры… Нет, в больницу не едем.
– Понял.
«Барион» ускорился еще.
Теперь меня, трясущуюся, держал за раненую руку Арнау. Держал мою ладонь между своими, как жемчужину в раковине, не давил. Он говорил и вел себя так, как будто точно знал, что делал. С ним рядом делалось легче, чуть-чуть спокойнее. Не знаю, как именно он увидел безо всякого фонаря детали повреждения, но дрожать я стала меньше.
– Выпей это.
Гэл принес стакан с чем-то шипучим.
Пытка закончилась, Салим и его поганый дом остались в прошлом. Ненавистное платье сброшено в спальне. Хорошо, что я не поранила ноги, пока неслась по чужому газону босиком – наверное, невезение должно уравновешиваться везением. Хотя бы чуть-чуть.