Треугольник
Шрифт:
Три стороны треугольника символизировали три основных качества «Единства»: могущество, целеустремленность и единение, а также план преобразования Галактики: две наклонные прямые представляли собой два могучих разума, объединенных одной целью – разум создателя плана и разум пока еще неизвестного Кирку руководителя, который претворит этот план в жизнь; нижнюю сторону треугольника представлял он, капитан Кирк.
И недосягаемо высоко была для него вершина треугольника, а человеческие слабости мешали ему подняться над самим собой, достичь вершины и соединить свой
Но при помощи «Единства» вершина достигалась легко и просто: тысячи и тысячи рук протягивались к Кирку с обеих наклонных сторон, предлагая свою помощь. И едва он протянет ответно руки, как его мгновенно подхватят и вознесут на вершину тысячи новых друзей, в которых он найдет самого себя, потеряет разве что некоторые, не очень хорошие свойства амебы.
Это было заманчиво, но так легко достижимо, что Кирк каким-то образом переместил взгляд и словно через другую грань увидел самого себя далеко внизу под собой.
Его лицо было бледным, искаженным страданиями, лицо не покорителя вершин, а самого обычного неудачника, нуждающегося в помощи и сострадании.
И кто-то сострадал ему, кто-то пришел на помощь. Чьи-то чуткие сильные пальцы касались его лица и через них в него вливалась жизненная энергия.
Лицо порозовело, на нем появились проблески какой-то мысли. Но чьи пальцы вливают в него жизнь?
Он снова переместил взгляд и увидел человека, вернувшего его к жизни.
Его лицо поразило Кирка своим несоответствием тому, что делали руки. В то время, как пальцы вливали жизнь в тело Кирка, лицо с холодным безразличием анатома внимательно изучало существо Кирка. Его интересовало буквально все: и самочувствие, и глубина сопротивляемости на внешнее воздействие, и выносимая мера одиночества, и наиболее уязвимая черта характера, и самое мучительное ощущение в памяти…
Кирк отпрянул от чужого глаза, попытался отогнать от себя наваждение чужого разума и начал самостоятельно бороться за жизнь, за свое собственное «я». Борьба была долгой, мучительной, но, в конце концов, он окончательно пришел в себя и открыл глаза.
Вместо Спока он увидел склонившегося над ним посла Гейлбрейса.
Очевидно, послу не сиделось взаперти за закрытыми дверями пассажирского отсека и он подобрал ключ к кодовому замку, что не вызывало удивления. Но как он решился снять свою белую посольскую мантию, как решился унизить свое величие, спасая жизнь врагу?
Серые глаза посла пристально смотрели на Кирка, а руки продолжали делать свое дело, массируя мышцы Кирка, который явственно чувствовал что к нему возвращается сила и энергия.
– Благодарю вас, – сказал он, как только почувствовал, что дар речи вернулся к нему.
– Не за что, – ответил посол. – Добро пожаловать. И далеко вы забрели в тот мир?
– Вполне достаточно, чтобы заблудиться в нем и остаться навсегда.
Бессмысленно было кривить душой, бессмысленно было отрицать, что своим спасением он обязан послу, отнюдь не безвозмездно спасшего его. Об этом было противно думать, но деваться некуда – просто признательностью нельзя
– Посол, – решил идти напрямую Кирк, – я благодарен вам за спасение и готов выплатить свой долг, но не той ценой, которую вы ждете от меня. Ту цену я выплачиваю другим.
– Кому же? – иронично спросил Гейлбрейс.
– Прежде всего – своим людям, экипажу своего корабля.
– Своим друзьям? Своему другу-вулканцу? – продолжил посол.
– Да, и своему другу-вулканцу, который спасал мне жизнь сотни раз.
Так что ни при каких обстоятельствах я не смогу сделать то, чего вы от меня ждете.
– Хороши друзья, – продолжал свое посол, – которые всегда находятся порознь, запираются друг от друга в разные клетки и сходятся вместе лишь тогда, когда это необходимо по долгу службы, чтобы обменяться служебными мнениями. Капитан, вы предвзято относитесь к моему «Единству», я бы даже сказал, с неприязнью и открытым подозрением. Но неужели вы считаете краткие моменты контакта с «Единством» неприятными моментами?
– Нет.
– А только что пережитое вами соприкосновение с «Единством»?
Кирк на короткое время задумался и ответил:
– Нет. Но и тогда, и сейчас у меня не было выбора.
– Вам придется выбирать, капитан.
– Посол, мне не по нутру, когда меня принуждают силой делать что бы то ни было, не по нутру, когда на меня давят. Возможно, вы сможете силой, вопреки желанию, вовлечь меня в «Единство». Но чтобы добиться этого, вам придется подчинить меня, превратить в амебу. А я не советую делать это.
Потому что, повторяюсь, человек – не амеба. Вы не сможете подавить меня окончательно, не сможете целиком уничтожить мое «я». И как только я преодолею давление, хотя бы на краткий миг стану самим собой, я тут же уничтожу вас.
Гейлбрейс улыбнулся:
– Мне это пришло в голову задолго до вашего откровения.
– Я видел…. – запнулся на мгновение Кирк, – план. План в масштабах всей Галактики. Это ваш план?
– Капитан, – ответил посол, – сейчас время естественной эволюции «Единства». «Я-во-многих» – не единственная его особенность, есть и другие. Да, у меня выработан план. И мне достоверно известно, что существует, по крайней мере, еще одно «Единство», которое тоже вынашивает план в масштабах всей Галактики.
– Кто это? – полюбопытствовал Кирк, – или что это?
– Неужели вы думаете, что люди, завоевавшие Заран, принесли с собой туда лишь генную инженерию давно прошедших колониальных времен? Нет и еще раз нет. С их приходом на планете появились самые современные технологии и новейшие достижения науки. Лишь используя совокупно всю мощь своего интеллекта, в результате многолетних кропотливых исследований люди сумели покорить коренных заранцев, примитивнейших существ, не знавших даже простейших орудий производства. Но эти примитивные существа на протяжении многих тысячелетий успешно отражали любое посягательство на их планету. Их врожденную мощь вы, капитан, видели в слабом отражении моего «Единства».