Треугольник
Шрифт:
Глава 3
Доктор Маккой увидел Спока, входящего в корабельный лазарет, и по одному взгляду на его нахмуренное, озабоченное лицо понял, что произошло что-то серьезное и неприятное. Оставив мистера Добиуса на диагностическом столе под присмотром Чепел, он поспешил в свой кабинет, кивком головы приглашая Спока следовать за ним. И как только они уединились, объявил:
– Мы не обнаружили никаких телесных повреждений у Добиуса.
– А как у него со психикой?
Маккой пожал плечами:
– Ничего определенного нельзя сказать. Ведь
– Доктор, – серьезно сказал Спок, – я не знаю, как это сделать, но вы должны ответить на простые, и на сложные вопросы. Дело в том, что капитан только что подвергся серьезному телепатическому воздействию со стороны одного из этих «новых людей». Я подозреваю, что он и раньше подвергался такому воздействию с их стороны, причем коллективному воздействию.
– Что? – доктор Маккой застыл от удивления.
– Доктор, вы должны знать истинное состояние здоровья капитана… Так вот, я должен сообщить, что он только что падал от усталости.
– Прямо перед вами? – хватая свою сумку с медицинскими инструментами и не дожидаясь ответа, воскликнул доктор. – Тогда дело обстоит намного хуже, чем я предполагал.
Спок попытался остановить его:
– Может быть, не так все плохо, доктор? Но вы мне обязательно скажете, что с ним?
Маккой горестно покачал головой:
– Если бы я знал, что с ним! Можно, конечно, все объяснить стрессом, постоянной перенапряженностью, постоянной готовностью ринуться в бой.
Такое состояние, в конце концов, кого угодно может доконать, даже капитана звездного корабля. Но сколько бы и чего бы не доставалось ему за последнее время… а когда ему не «доставалось»? И Бог свидетель, да и мы с вами, грешные, видели, как он переносил все и оживал. А сейчас… не знаю, что с ним.
– Доктор, он бывал в гораздо худшем состоянии, но мы никогда не видели его сломленным. Вы понимаете, о чем я говорю? Он подвергся воздействию не со стороны каких-то неизвестных существ, а со стороны чуждой ему формы жизни.
– Но черт вас побери, Спок! – взорвался Маккой. – Чего вы хотите от меня? Если даже люди Гейлбрейса каким-то образом повлияли на самочувствие капитана, то что мы с вами можем с ними поделать?
– Доктор, – гнул свое вулканец, – вам, как и всем остальным, известно, что нет более стойких, более неподатливых на всякие модные философские веяния «новых людей» и «новых стилей» жизни, нет просто людей, более стойких, чем капитаны звездных кораблей. А нашего капитана знает вся Галактика. И представьте себе капитана Джеймса Т. Кирка одним из этих «новых людей»!
И снова доктор Маккой уставился на Спока с недоумением, потом пришел в себя и твердо
– Этого никогда не будет, Спок! С ним – никогда!
– Леонард, – перешел на доверительность Спок, – природные защитные данные капитана подвергались губительному телепатическому воздействию от общения с инопланетянами, в том числе и со мной, в течение многих лет.
Один… даже нет, дважды он непроизвольно пошел со мной на контакт. Тебе это о чем-нибудь говорит?
– Пожалуй, – неопределенно ответил доктор.
– Да не пожалуй, а совершенно определенно можно сказать, что за последнее время его защитная реакция значительно снизилась. Возможно, это результат постоянного перенапряжения и ранений, а возможно – результат коллективного воздействия на капитана людей Гейлбрейса. Посмотри на меня, доктор: я здоров, я защищен, и то… чувствую боль… безмерную усталость… сопротивление какому-то давлению извне… источник давления неясен… и тоску по чему-то недостижимому.
Спок резко отвернулся от доктора, с минуту постоял молча, сцепив за спиной руки, и снова повернулся лицом к доктору.
– Спок, – озадаченно сказал тот, – я готов согласиться, что его болезненное состояние вызвано людьми посла. И вы меня убедите окончательно, если ответите на вопрос: зачем им понадобилось мучить капитана Кирка?
– Доктор, вы – наивный младенец. Неужели вы забыли, что во все времена «новые люди» приходили к власти при помощи «старых», испытанных жизнью людей. Как правило, люди, подобные Кирку, были легендарными личностями – им верили, за ними шли темные массы, которые всегда и везде составляют разрушительную силу. Иногда бывало и так, что народы добивались улучшения своей участи, но легендарные «старые» люди всегда погибали.
«Новые», использовав все их возможности, уничтожали их.
– Спок, вы меня путаете, – заметил доктор.
– Да, я хочу, чтобы вы испугались и поняли, какое страстное стремление к единению испытывает погруженный в свое одиночество человек.
Он, как узник в тесной клетке камеры, заточен в своем «я», и вдруг ему показывают всю прелесть единения со множеством других «я», каждое их которых неповторимо и доступно всякому другому «я».
– Так вы думаете, что он может присоединиться к «Единству»? И они его используют в своих целях? – недоверчиво спросил доктор.
– Я сказал то, что думаю, – ответил Спок и направился к дверям.
Схватив сумку, доктор бросился за ним, на ходу возражая:
– Я не верю этому, Спок. Он – последний человек в Галактике…
– Доктор, он – первый человек в Галактике! – Спок остановился так резко, что доктор чуть не ткнулся лбом в его широкую спину. – И всегда будет первым. Он попирал и будет попирать звезды своими ногами, а на исследование космоса собственной души у него никогда не будет времени. Так займитесь вы этим, вспомните, что он потерял: любовь, друзей, уничтоженных врагов. Он не однажды стучался в двери рая и они ему открывались, но запретного плода он так и не попробовал. Что, если однажды он решится вкусить его? – спросил Спок и, не дожидаясь ответа, зашагал в сторону капитанского мостика.