Тревоги ледяного грота
Шрифт:
– Вы говорите страшные вещи, Танага-сан!
– Никому не признался бы теперь в этих опасных мыслях своей юности, Аэри-тян, никому, кроме вас! И потому вам следует решится...
– Бемс?
– испуганно спросила я.
Танага кивнул.
– Если людей наша врачебная этика и заскорузлые традиции заставляют мучиться лишние дни, то в отношении собак такого запрета нет.
– Вы хотите усыпить его?
– Все произойдет без вас, Аэри-тян. Надо помочь бедному животному.
– Но знаете ли
– Увы, добрейшая из женщин! Мне все известно как одному из директоров. Достойный господин Шульц, - он перешел на официальный латинский язык, распорядился прекратить экспорт пищевых продуктов, срывая поставки и идя на неустройки, но сохраняя запасы пищи для населения Города. Однако вашего бесценного контролера на завод не вернуть.
– Как это ужасно, Танага-сан! Ведь Бемса действительно некем заменить. И мы не держали охраны! В этом большая наша ошибка. Подумать только! Все индикаторы запаха испорчены!
– Не ошибается тот, кто ничего не делает. И еще одной ошибкой было бы продолжить страдания пса. Он не заслужил такого жестокого отношения, извините.
– Жестокое отношение! Вы можете подозревать во мне жестокое отношение к любимому существу?
– Нет, Аэри-тян, извините. Не подозреваю этого, стремлюсь лишь подготовить вас, женщину, к мужественному решению.
– Усыпить Бемса?
– Он спокойно уснет как от снотворного. И не будет страдать.
При всей своей воображаемой "мужественности" я, как девчонка, разрыдалась на груди нашего милого доктора. Он гладил мои волосы и увещевал:
– Все будет сделано без вас. Простой укол. Ведь столько раз я делал это, стараясь спасти его.
– А теперь?
– Спасу его от страданий. Вам не следует быть со мной.
– Нет, - решительно мотнула я головой.
– Останусь с ним до конца. Пусть женщина, но ведь вы сами требуете от меня мужественности.
– Это слишком тяжелое испытание, Аэри-тян.
– И все-таки буду с вами... с ним... до конца.
– Извините, - почтительно произнес Танага.
Дальнейшее помню как во сне.
Мы прошли к Бемсу. Я сидела подле него и гладила его по голове между ушей и думала: не здесь ли ранил его проклятый Мурильо!
Танага уходил готовить шприц,
Он вернулся с молоденькой сестрой милосердия, маленькой и изящной японочкой, своей дальней родственницей, последовавшей за ним в Город Надежды.
Яноночка взяла в руки голову Бемса, которую я продолжала гладить, ощущая его тепло. Ведь у собак нормальная температура около сорока градусов. У них всегда "жар". Может быть, у Бемса сейчас было даже больше... Мне жгло руку...
Танага привычно помазал спиртом лапу, словно делал лечебную процедуру, дезинфицируя
Бемс не реагировал.
Сквозь слезы я видела его закрытые глаза. Казалось, он уже уснул.
И вдруг он дернул головой так, что девушка не смогла удержать ее. Глаза на миг открылись, и я боюсь вспомнить, что в них прочла! Голова упала, потом он снова поднял ее. И в этот миг меня обдало струей.
– Ай-яй!
– укоризненно сказал Танага, прикрывая низ живота Бемса большим куском ваты.
Прощальной лаской держала я ладонь на голове своего уходящего друга и беззвучно рыдала. Японочка в белой наколке одной рукой придерживала крутой лоб Бемса, а другой протягивала мне мензурку с питьем. Пришлось через силу проглотить его.
Доктор Танага, вставив в свои уши наконечники резиновых трубок, прослушивал сердце Бемса.
Наконец он неторопливым движением вынул трубки из ушей, аккуратно сложил фонендоскоп в футляр и сказал:
– Конец, милая Аэри-тян. Вы настоящий мужчина.
"Настоящий мужчина" горько плакал, припав губами к рыжей, еще теплой шерсти своего потерянного друга".
Глава четвертая
ИНДИКАТОР ЗАПАХА
Завод "вкусных блюд" встал. Индикаторов запаха не было. Запасы пищевых продуктов Города не пополнялись, поставки в другие страны прекратились, а люди там... голодали...
Около ледяных цехов толпились рабочие. Перед экстранным заседанием у Вальтера Шульца я не удержалась и забежала сюда.
– О сеньора!
– завидев меня, воскликнул Педро.
– Мы вас ждем как святую заступницу. Руки наши отвыкли от безделья. Дайте им что-нибудь делать. Ведь еду-то нам дают!..
– О добрая сеньора! Да просветит вас пресвятая дева, как помочь нам, добавила жена Педро Мария, держа младенца на руках.
Зачем они здесь? Ведь они имеют все независимо от занятости! Я же не могу распустить персонал завода, перебросить кого-нибудь на другие работы. Завод должен действовать, должен!
Я стояла среди озабоченных людей и ничего толком не могла сказать им.
– Жаль бедной собаки!
– вздохнул грузный Билл, хороший мастер псевдомясных блюд.
– Если тут котлами и трубами заменяют Чикагские бойни, так неужели нет прибора, который заменил бы пса?
Я пожимала плечами, чувствуя себя виноватой перед доверившимися нам жителями Города Надежды. Восстановить испорченные индикаторы запаха не удалось...
– Толкаться здесь, мадам, нам теперь не пристало. Не позволяет этикет "знатных людей грядущего", - заметил француз де Грот.
– Вот и займи место Бемса, - посоветовал Билл.
– Духи парижские любишь? Значит, есть у тебя маркизское чутье. Не хуже собачьего.
– Пробовал, Билл, пробовал. Но нос мой оказался хоть и длинный, но... тупой.