Тревоги любви
Шрифт:
— Ну да, Тони, и с ним еще кое-кто, я велел им быть наготове сегодня вечером, как только в крепости все успокоится.
— Значит, ты был так уверен в успехе? — с изумлением спросила Маргарита.
— Да, — просто ответил сэр Перси.
Затем он подвел жену к окну и поднял над подоконником, окно было невысоко над землей, и две пары сильных рук осторожно помогли Маргарите встать на ноги. Потом Блейкни сам спокойно вылез из окна, и все отправились к воротам крепости. На крепостных валах никого уже не было, веселящиеся граждане были далеко, лишь изредка попадались одинокие пешеходы с узлами, спешившие воспользоваться разрешением покинуть город, где гильотина поглотила уже немало жертв.
Вдруг маленькая группа наткнулась на кучку солдат, в нерешимости стоявших возле открытых ворот форта.
— Смотри-ка, англичанин! — тревожно сказал один из солдат.
— Должно быть, едет домой, в Англию, — лениво ответил товарищ.
Все ворота были отворены при первых звуках церковного колокола, и всем было известно, что всякий желающий мог беспрепятственно ехать куда желал, а о постигшей планы Шовелена неудаче не знал никто в Булони, поэтому маленькая группа, состоявшая из сэра Перси, Маргариты, лорда Энтони Дьюхерста и милорда Гастингса, спокойно миновала городские ворота. Там их ожидали лорд Эверингем и сэр Филипп Глайнд, встретившие отца Фуке около церкви и проводившие его из города, между тем как Франсуа и Фелисите со своей матерью находились под охраной других членов Лиги.
— Мы все участвовали в процессии, наряженные в разные лохмотья, — объяснил лорд Тони Маргарите, пока все они быстро направлялись к гавани. — Мы сами не знали, что нам придется делать, знали только, что нам надо смешаться с толпой и около времени, назначенного для дуэли, быть недалеко от южного крепостного вала. Увидев Блейкни с подсвечниками, мы догадались, в чем дело, и каждый отправился на назначенное ему место. Все это было весьма и весьма просто.
Сэр Тони говорил весело и как бы шутя, но сквозь эту шутливость проглядывали восторг и гордость солдата, восхищающегося смелостью и заслуженной славой своего вождя.
Шлюпки с яхты «Мечта» уже ожидали их в гавани, и, когда они отчалили и гребцы налегли на весла, старый аббат Фуке принялся читать свои молитвы под мягкий аккомпанемент морских волн. Спасение свое и своих близких, их радость и счастье он принял с такой же смиренной кротостью и покорностью, с какой готовился встретить смерть, но тонкое, любящее ухо Маргариты уловило, что в конце молитвы он просил милосердного Бога принять под свой покров нашего английского спасителя…
Только один раз вернулась Маргарита к этому ужасному периоду своей жизни. Она бродила с мужем по каштановой аллее в чудном Ричмондском парке. Был вечер, воздух был наполнен запахом мокрой земли, облетевших роз и увядающей резеды. Положив дрожащую руку на руку мужа, Маргарита полными слез глазами взглянула ему прямо в лицо и прошептала:
— Ты простил, Перси?
— Что, дорогая?
— Тот ужасный вечер в Булони. Выбор, предложенный тебе врагом. Его страшное «или — или». Ведь это я все навлекла на тебя. Это было по моей вине.
— За это, дорогая, я должен благодарить тебя.
— Меня благодарить?
— Без этого вечера в Булони, — сказал Блейкни, сделавшись вдруг серьезным, — без предложенного мне этим дьяволом выбора я никогда не узнал бы, как ты для меня дорога.
При одном воспоминании о той тревоге, о пережитом в тот вечер унижении его голос сделался резок, и он невольно сжал кулаки.
Маргарита еще теснее прижалась к нему и, положив голову ему на грудь, мягко спросила:
— А теперь?
— Теперь я это знаю, — еще серьезнее ответил Алый Первоцвет, крепко прижимая любимую жену к своей груди.