Тревоги Тиффани Тротт

Вульф Изабель

– Ха-ха-ха! Что ж… я не знаю… м-м…

Я посмотрела вверх. Толстая пелена облаков, серых, как сталь, постепенно затягивала небо. Откуда они взялись?

– Вам не холодно? – спросила я. – Кто хочет еще тарталетку с пармезаном и паприкой? – Я попыталась сменить тему, потому что, понимаете, я совсем не хотела сыпать им соль на раны – у меня-то есть парень, а у них нет. А также потому, что, если уж быть до конца честной, я во время всей этой дискуссии благодарила Бога за Алекса. Даже если у него покатые плечи и визгливый смех, от которого, по правде говоря, иногда сжимается мое сердце. Но все же, размышляла я, мне не нужно по крайней мере задумываться об искусственном оплодотворении или мучиться по поводу яичников, потому что а) у меня есть парень и б) я знаю точно, что он любит детей. Он

действительно, действительно их любит. Просто обожает. Возится со своими племянником и племянницей, очень балует их, и я уверена—он стал бы отличным отцом. Он не будет против того, чтобы менять подгузники. Возможно, это даже доставит ему удовольствие. Конечно, он не совершенство – есть в нем кое-что, от чего я далеко не в восторге, включая козлиную бородку, ужасный вкус в выборе носков и тощие, немускулистые бедра. Но никто не совершенен. Всегда можно пойти на компромисс, да? Так поступают все умные люди. Алекс обаятельный. Необыкновенно приятный. И конечно, не какой-то там ветреный тип. Не то что Фил. Когда мы с Алексом познакомились, он вел себя как истинный джентльмен – он только через три месяца отважился взять меня за руку. И это было замечательно. В некотором роде. В любом случае я абсолютно уверена, что Алекс готов предстать перед фактом. Хотя бы потому, что недавно он так взволнованно и напряженно посмотрел на меня. И восемь месяцев – это вполне достаточно, правда? В нашем-то возрасте! Я имею в виду, ему тридцать восемь, мне – теперь тридцать семь. Так зачем же тянуть? Почему бы просто, как бы это сказать, не разрубить гордиев узел? У него же нет трех бывших жен и пятерых детей, которых он должен содержать; он совершенно не обременен семейством – и это, кстати, еще один большой плюс.

Так вот, пока остальные продолжали спорить о том, что мужчинам и женщинам следует поменяться ролями, а также о падении популярности брака, я уже мысленно ходила по магазинам, подготавливаясь к свадьбе, которая состоится… может быть, в сентябре? Прекрасный месяц. Или нет, пожалуй, это слишком скоро, лучше в декабре. Мне нравится свадьба зимой. Очень романтично. Мы пели бы «Остролист и плющ» при свете свечей, на алтаре лежал бы расшитый блестками покров, а я могла бы надеть очаровательное платье с отделанным мехом шлейфом. А где мне заказать платье? В модельном ателье в Челси? У Кэтрин Уокер? Страшно дорого, но в любом случае, если папа даст денег, думаю, Алекс предпочтет платье от Энтони Прайс. Я знаю, Алекс будет доволен, если цветы предоставит «Мозес Стивенс». Он очень трепетно относится к цветам. А сколько гостей? Пара сотен – 217 человек, если точнее. Я уже составила список. Это сэкономит время, не так ли? А где же мы проведем медовый месяц? Наверное, где-нибудь, где много произведений искусства, например во Флоренции. Алексу это точно понравится. А может быть, в Севилье. Или в Брюгге. Там, где много художественных галерей и по меньшей мере семнадцать соборов. И…

– Тиффани, а где Алекс? – спросила Кэтрин. – Уже четверть десятого.

– Э-э, не знаю, – сказала я. – Может, застрял на работе.

– А над чем он работает? – поинтересовалась Эмма.

– Отделывает большой дом в Пимлико, [4] там сейчас просто ужас. Коричневая дерюга на стенах. Кухня из огнеупорной пластмассы. Ковры с рисунком в виде цветной капусты. Он сказал, что пробудет там целый день, но… вообще-то, он уже должен быть здесь.

– Может быть, он попал в аварию, – с сочувствием предположила Фрэнсис.

4

Пимлико – центральный район Лондона.

– Господи, надеюсь, нет, – сказала я. Зайдя в дом, я с тревогой набрала номер его мобильника. «Спасибо, что позвонили по номеру 0236-112331, – загнусавил механический женский голос. – Пожалуйста, оставьте ваше сообщение после сигнала». Черт.

– М-м, Алекс, привет… это я, Тиффани, – сказала я. – Мне просто хочется знать, где ты. Э-э… надеюсь, у тебя все в порядке. Я немного беспокоюсь. Но, наверное, ты уже в пути. Я на это надеюсь, потому что уже девять пятнадцать, все в сборе и, если честно, немного отбились

от рук, ха-ха-ха! На самом деле тут у нас разгорелись жаркие дебаты о взаимоотношениях полов, и я думаю, нужен еще один мужчина, чтобы восстановить равновесие. Так что до встречи, надеюсь, скорой. М-м-м. Тиффани.

– Черт, становится темно, правда? – услышала я голос Эммы. – Ой, капает – дождик!

– Женщины сейчас просто кошмарно относятся к мужчинам, – говорил Кит, в то время как все заходили внутрь, – а потом вы удивляетесь, почему мы вас за милю обходим. Это же нечестно. Вы отказываетесь идти на компромисс. Мы вам не нужны, если мы не само совершенство.

– Нет, все не так! – закричали женщины, усаживаясь на стулья и на диван в гостиной.

– Да, именно так. А сами-то вы совершенны? – спросил Кит, опустившись в шезлонг. – Посмотрите на себя.

– Да, мы совершенны, – заявили все. – Мы абсолютно очаровательны. Разве ты не заметил?

– Ну конечно, – галантно ответил Кит.

– Я бы с радостью пошла на компромисс, – заявила Салли, – но я ведь даже не могу познакомиться с мужчиной – все равно, подходящий он или нет.

– Но ты же работаешь с тысячами мужчин в Сити! – воскликнула Кэтрин с завистью.

– Да, но они никогда не смотрят на коллег-женщин, потому что боятся быть обвиненными в сексуальном домогательстве. В любом случае они не воспринимают нас как полноценных женщин – мы для них просто мужчины в юбках. И потом, когда я встречаю нормального парня за пределами Сити, – скажем, доктора или ветеринара, – продолжила Салли, – он обходит меня за милю, потому что я такая… – Она покраснела. – Такая…

– Богатенькая! – одновременно вскричали Фрэнсис и Эмма.

Салли закатила глаза.

– Ну же, Салли! – настаивала Эмма. – Твоя роскошная квартира в Челси-Харбор, твоя колоссальная зарплата – от нас-то не скроешь! Этим какого угодно мужчину отпугнешь.

– Я хотела сказать, что я постоянно занята, – сказала Салли. – Брокеры работают круглые сутки – это цена, которую мы вынуждены платить. Это компромисс, который я выбрала. Я на рабочем месте с половины восьмого каждое утро и остаюсь там в течение двенадцати часов. Даже на ланч прерваться не могу – ношу с собой бутерброды. И никогда не могу расслабиться, потому что должна постоянно следить за рынком. И чем старше я становлюсь, тем мне труднее. Поэтому не завидуйте моим деньгам. Думаю, лучше бы я жила как все.

Зажигая свечи на торте, я мысленно возблагодарила Бога за то, что я на вольных хлебах. Работаю я много, но по крайней мере могу выбирать удобное для себя время и мне не надо беспокоиться о валютных курсах и понижении котировок во время собственного дня рождения – и я не зарабатываю столько, чтобы мужчины пугались моих денег.

Вдруг кто-то крикнул:

– Тиффани, Тиффани! Телефон!

Ну наконец-то, подумала я, зажигая последнюю свечу, это, наверное, Алекс. И не ошиблась.

– С днем рождения, Тиффани, – тихо сказал он.

– Спасибо! – Я слышала, как дождь стучит по земле и как в гостиной мои друзья поют «С днем рожденья». – Алекс, я так беспокоилась, где ты?

«С днем рожденья тебя…»

– Ну, честно говоря, я просто не мог решиться…

«С днем рожденья тебя…»

– Понимаешь, Тиффани…

«С днем рожденья, наша Тиффани-и-и-и…»

– … мне нужно тебе кое-что сказать.

«С днем рожденья тебя!!!»

Июнь

Не очень-то приятно, когда тебя бросают. Я имею в виду, что совсем не доставляет удовольствия, когда Его Величество Случай путает ваши карты. Особенно когда вам тридцать семь. Особенно когда вы думаете, что этот чурбан уже готов сделать предложение. Особенно когда вы рассчитываете, что через какую-нибудь пару-тройку месяцев или, возможно, даже недель вы торжественно поплывете к алтарю. О нет, быть отвергнутой – определенно не то, что я рассчитывала получить к своему тридцатисемилетию. Видите ли, я была убеждена, что Алекс собирается просить меня выйти за него: я помнила, что он хочет мне кое-что сказать. Но когда мы встретились на следующий день, он посмотрел мне в глаза и пробормотал: