Тревоги Тиффани Тротт
Шрифт:
– Нет, честно, мама, я буду прекрасно себя чувствовать в этом качестве. Мне нужно как следует заняться собой. Я заведу кота и начну собирать шерстяные одеяла для Красного Креста. Буду совершенствоваться в игре в крикет и решать кроссворды…
– Ты не умеешь решать кроссворды, дорогая.
– Научусь. Я буду сидеть в киоске и продавать пироги на благотворительных распродажах. Я буду самоотверженной нянькой для детей всех моих подруг. Я буду самой профессиональной старой девой, какая только существовала на свете. Может быть, я даже добьюсь награды за это. Старая Дева года – Тиффани Тротт, открыть скобку, мисс, закрыть скобку.
– Дорогая, боюсь, ты поставила себе скверную и бессмысленную цель, которая никуда тебя не приведет.
– Просто я трезво смотрю на жизнь.
– Нигилистично, дорогая.
– Но вряд ли я снова
– Не глупи, дорогая, конечно познакомишься.
– Нет, не познакомлюсь. Потому что я недавно прочитала в газете, что сорок пять процентов женщин знакомятся с партнерами через общих друзей, а я уже познакомилась со всеми друзьями своих друзей. И двадцать один процент знакомится на работе.
– Дорогая, я бы хотела, чтобы ты подыскала себе более подходящую работу. А то ты только тем и занимаешься, что сидишь целыми днями над своими слоганами.
– Зато у свободного художника больше свободы!
– Да, но так ты не встречаешься с мужчинами. Кроме Кита. Почему ты не выйдешь за Кита, Тиффани?
– Я не хочу снова проходить через все это, мама. Да и к тому же он любит Порцию.
– А у твоих подружек никого нет на примете?
– Нет. Когда я думаю о тех мужчинах, с которыми познакомилась через подруг, меня дрожь пробирает. Все они были ужасными, особенно Филлип.
– О да, – произнесла она многозначительно. Бесполезный, бесчувственный Фил Эндерер.
– Эти мужчины! – с отвращением процедила я. – Кому они нужны? Только не мне. Во всяком случае, я не собираюсь проходить через это снова. Никоим образом. Забудем об этом. Нет. Спа-си-бо.
Через два часа после этого разговора зазвонил телефон. Это была Лиззи.
– А теперь послушай вот это, Тиффани, – сказала она, громко шурша газетой. – Слушай внимательно.
– Ладно, слушаю.
Она театрально прочистила горло.
– «Высокий, атлетический, пылкий, состоятельный, чувственный ученый, тридцати шести лет, ищет подругу, чтобы разделить с ней веселье, любовь… и жизнь?» – Она произнесла последнее слово с мелодраматической интонацией.
– И что? – спросила я. – Ты прочитала это очень выразительно. О чем это?
– Это объявление какого-то мужчины, – пояснила она.
– Я поняла.
– Из «Телеграф».
– Хорошо.
– В сущности, оно очень привлекательно, ты не находишь?
– Полагаю, да.
– А ты не ответишь на него, а, Тиффани?
– Да, – сказала я неожиданно для себя. – Отвечу.
Я также ответила утвердительно, когда Лиззи предложила мне встретиться как-нибудь с одним из коллег Мартина по работе. Разве я когда-нибудь говорю «нет», когда меня знакомят с представителем мужского пола, имеющим матримониальные намерения? Как же я могла теперь отказаться?
– Его зовут Питер Фицхэррод, – сказала она после того, как закончила о «высоком, атлетическом ученом». – Он работает в агентстве по долгосрочным займам. Кажется, сейчас он занимается займом для Мозамбика. Я познакомилась с ним на прошлой неделе в гостях, – пояснила она. – Ему сорок один, разведен, двое детей. Но он симпатичный, – добавила она, – и очень хочет жениться снова.
Теперь у меня нет абсолютно никаких возражений против разведенных мужчин – раз уж первая жена вышла в тираж, ха, ха! – так что я сказала Лиззи, что она может дать ему мой телефон. Затем я села писать ответ Высокому, Атлетическому Ученому. И вот я, с ручкой наготове, зависла над листом самой лучшей бумаги «Конкуэрор» устричного цвета. С чего мне начать? То есть как, черт возьми, в таких случаях обращаются? Как написать: «Дорогой высокий, атлетический, чувственный, обеспеченный…», или «Дорогой, чрезвычайно эротичный экзистенциалист…», или «Дорогой чарующий брюнет пятидесяти семи с половиной лет…»? Какие тут приняты правила этикета? Может быть, сказать напрямик: «Здравствуйте, одна моя подруга, которая ужасно любит командовать, увидела ваше интригующее объявление и заявила мне, что, если я не отвечу, она меня убьет»? Может быть, мне написать: «Здравствуйте! Меня зовут Тиффани. Мне кажется, я могла бы стать вашей подругой»? А может, начать так: «Дорогой почтовый ящик МЛ2445219Х»? Или просто: «Дорогой сэр…»?
Вместо этого я решила прогуляться по магазинам. Нет ничего лучше поездки на Оксфорд-стрит, 73, чтобы прочистить мозги, и вскоре у меня сложилось позитивное мнение о Высоком, Атлетическом, Чувственном, Состоятельном и так далее (назову
7
«Селфриджез» – самый большой после «Харродз» универмаг на Оксфорд-стрит в Лондоне.
8
Кэмден – пригород Лондона.
Что я за дура, что за чертова слабоумная дурочка! Я позволяла эгоистичным, преступно стеснительным мужчинам задерживать себя слишком долго. Я сама себя вожу за нос. Возможно, мне нужно обратиться к Тони Блэру, чтобы в законодательство внесли некоторые дополнения, думала я, направляясь к прилавку с дорогими кремами. Уверена, если бы я попросила его, он сделал бы мне одолжение и занялся проблемой, связанной с нежеланием мужчин брать на себя обязательства. Мужчинам воспрещается монополизировать женщин старше тридцати трех лет больше чем на шесть месяцев, не проясняя своих намерений. Хорошо бы установить для них ответственность, а злостные нарушители, такие как Филлип, должны быть, согласно новому закону, сосланы на фабрику конфетти. Чтобы мужчины больше не кружили в нерешительности вокруг девушек в течение, как сказала Джейн Остин, «опасных лет». Это неизмеримо улучшило бы нашу жизнь, подумала я, прыская «Аллюром» на кисть руки. Отец одной девушки, расстроенный тем, что его дочь ожидала обручального кольца четыре года, просто поместил объявление о помолвке в газете – без малейшего труда! И ее ухажер полетел к алтарю прежде, чем прозвучала фраза: «Живите в любви и согласии». Я знаю нескольких женщин, которые ждали годами, а когда пытались добиться от мерзавцев обещания жениться, те в ту же минуту их бросали.
– Я не думаю, что мы созданы друг для друга, – сказал Филлип, после того как мы провели вместе почти три года и я осторожно попыталась выяснить, необходимо ли еще мое присутствие в его жизни.
– В сущности, – произнес он очень тихо, – я только сейчас понял, что мы фундаментально несовместимы. Так что было бы неправильно с моей стороны на тебе жениться. Очень жаль. Но это так.
– Да, очень жаль, – сказала я, доставая свою одежду из его шкафа и стараясь не задеть его принадлежности для гольфа. – Очень жаль, что тебе понадобилось так много времени, чтобы прийти к такому выводу. Жаль, что я не поняла этого, когда ты допускал, что можешь быть неверным. Жаль, что я поверила тебе, когда ты сказал, что хочешь, чтобы я осталась с тобой навсегда. И вообще что я тебя встретила, – добавила я сквозь слезы. – Ты хороший архитектор, – сказала я, уходя.