Тревожная кнопка

Кивинов Андрей Владимирович

Потому что нельзя быть временным. Даже приходя на час.

* * *

В полдень ресторан мексиканской кухни «Акапулько» гостеприимно распахнул свои двери для дорогих гостей. И только для дорогих. Дешевым здесь делать нечего.

А без пяти семь по юрьевскому времени перед его фасадом остановилась

карета «фольксваген» с шашечками на крыше, из нее вышел облаченный в новый брендовый костюм Николай Васильевич Бойков, обежал, открыл дверь и с рекламной улыбкой галантно подал руку:

— Прошу!

Светлана Юрьевна, придерживая подол длинного вечернего платья, оперлась на протянутую конечность и покинула карету. Помимо платья, на ней была изящная шляпка и туфли на очень высоком каблуке. Из аксессуаров — кожаный планшет немецкого производства 1928 года, перекинутый через плечо, и веер. В планшете мобильник с тревожной кнопкой.

Прическа и макияж соответствовали лучшим мировым стандартам. Для полноты картины напрашивались бриллианты. Но где ж их взять без огнестрельного оружия и шапочки-балаклавы?

Опухоль на ее скуле спала, и лишь небольшой шрамчик напоминал о том, что это не любовный роман, а боевик.

— А вот и обещанный сюрприз! — Коля указал на ресторан.

Сюрприз был обещан по дороге к «Акапулько».

— И в чем он заключается? Ты же сказал, куда мы едем.

— Сюрприз не в заведении, а в том, кому оно принадлежит. А принадлежит оно заместителю районного прокурора Лимоновой Ульяне Михайловне. Вернее, ее безработному мужу! И копать особо не пришлось. Как говорится, куда ни кинь — везде вляпаешься.

— Что, серьезно?

— Я же обещал, что буду тебя прикрывать. Поэтому ничего больше не бойся. И Карине передай то же самое.

— Боюсь, для Лимоновой это не компромат.

— Смотря как, когда и кому преподнести. На любого крупного чиновника есть компромат, но садятся избранные.

Все зависит от политической воли. А она найдется.

— Грустно все это… Но все равно спасибо, Коль.

Светочка взяла Бойкова под руку, и по специальной дорожке, замощенной настоящим мексиканским булыжником, оба направились к улыбающемуся индейцу майя, раскрывшему дверь элитарного заведения.

— И как мне теперь работать? Засветилась по полной где только можно.

— Засветилась, потому что ты — Света, — скаламбурил Бойков, — придется тщательно гримироваться. Как в шоу «Один на один».

Когда до порога оставалась пара шагов, она вдруг притормозила и обернулась назад:

— Погоди.

— Что такое?

— Слышишь?

Бойков тоже повернулся и прислушался. Музыка. Кажется, мексиканская. А вон и сами музыканты. Наяривают на площади, зарабатывая на хлеб и пиво. Сменили дислокацию.

— Это марьячи, Коля.

— Вижу. И что?

Светочка несколько секунд вглядывалась в музыкантов:

— Ты пистолет захватил?

— В ресторан? Боже упаси. Меня по пьяни клинит… Помню, один раз…

— Жаль… Тогда прикрывай так.

— Кого?

— Меня… Не индейца же.

— Свет… Все закончилось. Ты больше не участковый. Да и была им понарошку.

— Ничего нельзя делать понарошку.

И чуть неуклюже, стараясь не сломать каблуки о брусчатку, она двинулась в сторону музыкантов, исполнявших великую «Бессаме мучо». По пути вынула из планшета секретный телефон и, не оборачиваясь, покрутила его в поднятой руке, что означало: «Никто тебя за язык не тянул».

Коля намек понял и, не задавая больше вопросов, пошел следом. Да, теперь это его вечная тревожная кнопка. Получил то, что хотел.

И рядом с ним, улыбаясь, неслышно шагал Ваня Хельсингов, сжимая в руке осиновый кол.