Тревожная Шумава
Шрифт:
— Кто здесь?
— Я, — отозвался он приглушенно. — Я хотел бы с вами поговорить, Мария.
— Сейчас?
Земан кивнул. Она не ответила сразу. Он испугался, что она сейчас уйдет.
— Откройте, пожалуйста…
Может быть, это ему только показалось: она едва заметно кивнула ему и быстро закрыла форточку. В два прыжка он оказался в спасительной темноте. В ушах еще раздавался гул электрического столба и пульсировала разгоряченная кровь. Дождь стучал по водосточной трубе. Земан добежал до двери и оперся около нее о загородку. Ждал. До его чуткого слуха донеслось, как наверху открыли дверь и как
— Мария! — зашептал он. — Мария!
Рука со связкой ключей потянулась к замочной скважине и вдруг задержалась. Женщина колебалась, сдерживая дыхание. Полтора года долгие томительные вечера просидела она одна наверху, в своей кухне, сторонясь людей, одна среди консервных банок, пакетов с мукой и пачками накладных ведомостей. Днем и ночью ждала своего Павла. Ожидание оказалось напрасным, он не возвращался. Она надеялась получить от него хотя бы весточку. Ни строчки. Она могла уехать из Хамр, но не решалась. Ждала восемнадцать долгих месяцев. Да, ждала, пока в предполуденное время к ней в магазин не пришел этот другой, стоящий теперь за дверью. Полтора года ни одному мужчине она не открывала дверь. Это было тяжело, но она смирилась.
Его пальцы слегка постукивали по дверной щели.
— Мария!
Рисова тяжело вздохнула, еще печальнее стали ее глаза. Женщина повернулась к двери и открыла ее. В сырой темноте увидела его глаза и улыбку. Она в смятении отступила несколько шагов назад, пограничник вошел, и дверь опять затворилась. Опустив голову, она потихоньку стала подниматься наверх, в кухню. Земан следовал за ней. Она вошла в прихожую, указала на маленькую жилую комнату и произнесла шепотом, как будто кто-то третий стоял рядом с ними:
— Пожалуйста, входите… я приготовлю чай. Вы, наверное, промокли.
Земан повесил плащ на вешалку в прихожей и на цыпочках вошел в комнату. Он испытывал невообразимое счастье. Из кухни доносился звон посуды. Ему было очень приятно чувствовать домашнее тепло, женскую заботу. Земан оглядел комнату: шкаф, этажерка, раскладной диван, маленький столик, два кресла, на стенах несколько картин. Он скользнул по ним равнодушным взглядом: какие-то пейзажи, мадонна с ребенком на руках, натюрморт. Его внимание привлекла висевшая на стене фотография двух улыбающихся людей. Да, это была Мария, несколько стройнее, хотя и не такая красивая, как теперь, а тот мужчина рядом с ней — это он, Павел Рис. Что он сейчас делает? Где он? Почему все это время молчит? Земан несколько секунд изучал его лицо: приятное, пожалуй, слишком мягкое лицо. Так вот как выглядел его соперник. Но его нет здесь. Они теперь вдвоем с Марией.
Земан возвратился к креслу. На столике лежал курительный прибор. Земан взял маленькую блестящую зажигалку, чиркнул раз, другой. Загорелся огонек. Ему захотелось закурить. Именно этого ему все время не хватало. Он вынул из кармана блузы намокшую сигарету, закурил и с наслаждением затянулся.
Рисова
— Пожалуйста, — сказала она едва слышно, ставя поднос на стол.
Земан не дал ей сесть. Он поднялся и схватил ее за плечи. Она чуть сжалась и опустила руки. Ее голова склонилась ему на грудь. Потом Мария посмотрела ему в глаза… Ее рот был полуоткрыт… «Мария, моя Мария, моя…»
Она порывисто обняла крепкие, широкие плечи пограничника.
Начальника заставы трясло, как в лихорадке, когда он в двенадцатом часу ночи проходил мимо развалин мельницы. Замедлив шаг, Кот вскоре обнаружил Цыганека. Кругом была кромешная тьма, пограничники стояли почти вплотную.
— Где Земан? — спросил Кот.
— Отошел куда-то, — ответил Цыганек. — Скоро вернется.
Он еще надеялся на чудо: а вдруг Земан появится именно в эту минуту. Начальник заставы ждал несколько секунд. В нем росло смутное предчувствие чего-то недоброго, однако он молчал. Наконец не выдержал:
— Куда он пошел?
Цыганек проглотил слюну. Надо же такому случиться!
— Не буду тебя обманывать, — выдавил он через силу. — Он пошел к Рисовой. На первое свидание. Должен вернуться через полчаса.
Кота душил кашель. Он зажал шарфом рот. «А, что там, — подумал он с горечью. — Я стараюсь, из кожи лезу вон, а мой подчиненный ушел с поста! К бабе пошел». Кот со злобой сжал кулаки. Он едва сдержался, чтобы не выместить свою злость на Цыганеке, дав ему пару раз по зубам. Посмотрев на Цыганека долгим тяжелым взглядом, он тихо произнес дрожащим голосом:
— И такое мне преподносят лучшие из моих ребят… Как ты думаешь, почему я направил вас сюда? Эх, Зденек, и ты тоже хорош… Дать бы тебе как следует! Значит, выстави я здесь хоть целый полк, от этого не будет проку! Постыдился бы!
Кот крепче затянул шарф на шее и направился назад, к деревне. Зубы его выбивали дробь.
Разговор с Земаном состоялся только утром, когда тот вернулся из наряда.
— Иди туда, — приказал Кот Земану, кивнув на дверь своей комнаты.
В Земане боролись два чувства. Еще сейчас, когда он переступал порог комнаты Кота, в нем бушевала клокочущая радость. В эти минуты он еще жил воспоминаниями о вчерашнем вечере. Его пальцы хранили ощущение тепла ее плеч, он слышал ее шепот. Минутой позднее он замирал от чувства отвращения к себе, к своему поступку: «Боже мой, что наделал! Самовольно покинуть пост! Никогда еще меня не наказывали…»
Когда Земан вошел в комнату, Блеск приподнялся у ног Кота и тихонько зарычал.
— Спокойно, Блеск! Лежать! — обратился к нему Кот и затем обернулся к Земану. — Прокурора, хотя ты совершил преступление, вызывать не буду, — сказал он мрачно. — Не потому, что жалею тебя. В таких делах, друг мой, пощады от меня не дождешься. Суд вправил бы тебе мозги.
Земан стоял молча. Ему нечего было сказать в свое оправдание.
Кот сжал челюсти и повернулся к нему спиной. Он увидел в окно угол магазина. Ах, эти женщины! Вдали простирались леса и горы — часть его трижды проклятого участка.