Тревожная вахта
Шрифт:
Совещание затянулось надолго. Офицеры наносили на свои карты заграждения и минные поля противника, получали указания о том, как вести последнюю подготовку к операции. Прощаясь, командир флотилии, сухой, сдержанный человек, пожал руку Мерцу и капитану Циммерману. Другие офицеры понимающе переглянулись — это рукопожатие означало многое. Можно было не сомневаться, что оба скоро получат награды: Мерц — за захват рыбака, а Циммерман за ту ловушку, в которую он заманил этого русского.
Лейтенант и капитан вышли из штаба вместе. На улице стояла темная ночь, лишь на северо-востоке светилась у горизонта полоска далекого сияния, похожая на зарево.
—
— Он выложил всё, что знает, — махнул рукой Циммерман. — Теперь этот выпотрошенный козел нам не нужен.
— Завтра вы покончите с ним?
— Нет, подержим до начала операции. Вдруг понадобится что-нибудь уточнить. Прикончить его никогда не поздно. Я сам займусь этим, когда вы уйдете в море. До свидания, — козырнул капитан, сворачивая на боковую тропинку.
Йоганн Мерц основательно утомился за сегодняшний день. Думал, что уснет сразу, едва доберется до своей кровати. Но сон не приходил, вероятно, потому, что Мерц нарушил привычный режим.
В комнате вместе с лейтенантом жил его напарник Зигфрид Штумме, тридцатилетний фельдфебель, призванный в начале войны из резерва. У него было смуглое лицо и черные вьющиеся волосы, что редко встречается среди немцев. Однако в родословной фельдфебеля насчитывалось двенадцать чисто арийских поколений.
Штумме — испытанный товарищ, который не растеряется и не подведет в трудную минуту. Мерц полностью доверял ему. Один только недостаток был у фельдфебеля — чрезмерная страсть к женщинам. Он готов волочиться за каждой девчонкой.
Лейтенант лежал с открытыми глазами, смотрел в темноту, вспоминая те дни, когда познакомился с фельдфебелем. В начале 1944 года Йоганн Мерц с группой военнослужащих, откомандированных из разных частей, прибыл в казарму на берегу Балтийского моря, неподалеку от Хейлигенхафена. Сюда направляли людей физически крепких, с незапятнанной репутацией. Здесь формировались отряды «морских дьяволов», в которые брали только добровольцев, готовых без всяких колебаний отдать жизнь за фюрера и Великую Германию.
Война складывалась неблагоприятно для немцев. Надо было добиться перелома в ходе событий. Фюрер обещал, что это скоро будет сделано с помощью нового оружия. Мерц гордился, что является одним из тех, кому доверено применить это оружие на фронте.
С ужасом думал лейтенант о том, что русские могут прийти в Германию. Это хуже смерти. Рухнут все идеалы, которыми он жил с самого детства. Немцы должны править миром — к этому он привык ещё на школьной скамье. За это он готов драться, не жалея себя. Он мечтал только об одном: умирая, совершить подвиг. Такой подвиг, чтобы о нём узнал сам фюрер, чтобы в классе, где учился Йоганн, повесили его портрет, чтобы люди говорили друг другу: «Надо брать пример с Мерца. Он был настоящим солдатом и погиб как солдат…»
С такими мыслями он приехал в Хейлигенхафен. Новички проходили тут строгую проверку. Учитывались и прошлая служба, и состояние здоровья, и положение родственников, и многое другое. После проверки некоторые были отправлены обратно в свои части. Лейтенант Мерц остался. Он был совершенно здоров и любил фюрера. Его родственники не вызывали подозрений. Отец и старший брат возглавляли фирму, поставлявшую армии фруктовые консервы. Йоганн — наследник. Ему было за что воевать.
Мерц подписал обязательство хранить тайну, порвать все связи с внешним миром, служить без увольнений и отпусков, отдать делу все физические и душевные силы.
«Морских дьяволов» учили презирать смерть. Их поднимали по ночам, гнали бегом и приказывали прыгать с обрыва. Они катились вниз, рискуя сломать шею. Но это ничего не значило по сравнению с другими видами закалки. Группа из восьми человек, надев каски, ложилась на землю, головами к центру круга диаметром в четыре метра. В круге, в специально вырытой ямке, устанавливалась ручная граната, из неё выдергивалась чека. Лежавшие вслух, хором считали секунды: одна, две, три… Граната рвалась с оглушающим треском, казалось, что лопаются барабанные перепонки. Был случай, когда один доброволец не выдержал напряжения, вскочил и побежал. Осколки изрешетили ему спину.
Чем только не занимались они в те месяцы, пока были в лагере! Инженерным делом, плаванием, джиу-джитсу… Они усвоили, как одним ударом сбить с ног человека, как пользоваться радио, взрывать морские и береговые объекты, зазубрили часто употребляемые фразы и ругательства на русском, английском и французском языках. Мерц, умевший говорить по-русски, сам проводил занятия.
Но больше всего они изучали водолазное дело, тренировались в кислородных масках.
Потом наступило наиболее трудное. По плану подготовки это именовалось «воспитанием личной инициативы». Будущим диверсантам давались самые неимоверные задания, чтобы проверить, на что они способны. Их посылали в форме, но без всяких документов в отдаленные города. Добираться надо было как сумеешь, только нужно вернуться к сроку и привезти с собой доказательство того, что побывал в назначенном месте. Один доброволец привез в качестве такого доказательства полицейскую печать из города Гамбурга. Печать в тот же день анонимно отослали обратно.
В случае провалов начальство быстро улаживало дело, но неудачник попадал в разряд «слабых».
Йоганну Мерцу и Зигфриду Штумме поручили в течение одной ночи раздобыть две солдатские каски. Это было тем более нелегко, что солдаты большей частью ходили в пилотках. Лейтенант и фельдфебель набросились ночью на вооруженный патруль возле маленькой железнодорожной станции. Солдаты — юнцы последнего призыва — сопротивлялись неумело. Но Йоганну всё же заехали в живот сапогом, а Штумме царапнули штыком плечо. В лагерь лейтенант и фельдфебель вернулись с трофеями…
Адмирал Гельмут Гейе с гордостью говорил о своих подчиненных: «Бога они боятся, но больше ничего на свете!» Да, Йоганн Мерц мог подтвердить это. Впереди — смерть. Пути назад не было. Их познакомили с такими тайнами, что отчисленный из соединения человек не мог остаться живым. Он попадал в руки гестапо.
…Воспоминания Йоганна прервал Зигфрид. Он заворочался на кровати, выругался и сел, протирая глаза.
— Ты что? — спросил Мерц.
— Дай мне сигарету. Черт возьми, не могу спать спокойно. Вот уже целый месяц я не видел ни одной женщины. И каждую ночь один и тот же сон. Красавица с распущенными волосами. Я тянусь к ней, хочу обнять, но она превращается в этот дурацкий матрац, набитый пробкой.